Том 13. Салли и другие

— Тогда нам придется ждать довольно долго. Насколько я его понял, единственная наша надежда — что кто-нибудь еще вернется поздно. А это вряд ли. Он думает, что все постояльцы уже видят десятый сон.

— И все же подождем, я не могу допустить, чтобы из-за нас бедняга лишился работы. Скажите ему, пусть спустит лифт на первый этаж. А там придумаем, как скоротать время. Нам о многом надо поговорить. Можно рассказать друг другу историю своей жизни.

Обнаружив в своих жертвах столько доброты и снисходительности, Жюль приободрился и спустил лифт на первый этаж. Там, бросив в направлении ключей на далекой стойке тот долгий алчущий взгляд, каким, наверное, Моисей смотрел на Землю обетованную с вершины горы, он сел и вновь погрузился в дрему. Салли устроилась поудобнее в своем Уголке.

— Вы бы покурили, — сказала она. — Все ж какое-то занятие.

— Да, огромное спасибо.

— Теперь, — сказала Салли, — расскажите, почему Скримджор вас уволил.

Под влиянием ночного приключения рыжеволосый молодой человек, вначале так сконфузившийся при виде Салли, понемногу приходил в себя, однако, услыхав этот вопрос, он вновь смутился. Знакомый румянец запылал на его щеках, и он произнес, заикаясь:;

— Ну я… Мне страшно неприятно, что так вышло!

— Со Скримджором?

— Вы знаете, о чем я. Каким жутким идиотом я выглядел сегодня утром. Я… Я и вообразить не мог, что вы понимаете по-английски.

— Да что вы… Я вовсе не возражала. Это было очень мило и лестно. Разумеется, я не знаю, скольких девушек вы встречали за свою жизнь, но…

— Пожалуйста, не надо! Я чувствую себя полным дураком.

— Я также прошу прощения за свой рот. И впрямь великоват. Но я знаю: вы здравомыслящий человек и понимаете, что моей вины здесь нет.

— Не издевайтесь надо мной, — взмолился рыжий. — Вообще-то, если хотите знать, я считаю, что у вас идеальный рот. А еще я думаю, — продолжил он немного лихорадочно, — вы самая прекрасная из…

— Вы собирались рассказать мне про Скримджора, — сказала Салли.

Молодой человек заморгал, как лунатик, который, гуляя во сне, наткнулся на что-то твердое. Собственное красноречие увлекло его.

— Про Скримджора? О… Вам будет скучно.

— Не валяйте дурака, — сказала Салли укоризненно. — Неужели вы не понимаете? Мы все равно что на необитаемом острове. До завтра нам делать нечего. Остается разговаривать. Я хочу услышать про вас все. А потом все расскажу про себя. Если вы стесняетесь откровенничать первым, начну я. Сперва лучше представиться. Я Салли Николас. А вы?

— Я? А ну да, понимаю!

— Еще бы. Я объяснила как можно яснее. Ну так кто же вы?

— Кемп.

— А имя?

— Вообще-то, — сказал молодой человек, — обычно я стараюсь его не называть. Видите ли, мои родители сыграли со мной скверную шутку.

— Меня именами не удивишь, — сказала Салли ободряюще. — Моего отца звали Иезекииль, а брат у меня — Филлмор.

Мистер Кемп посветлел:

— Ну, по сравнению с этим… Нет, то есть я хочу сказать, — заговорил он извиняющимся тоном, — это, конечно, ужасно красивые имена.

— Продолжайте, — сказала Салли.

— Меня назвали Ланселотом. Конечно, на Ланселота я ничуть не похож и никогда не буду. Приятели зовут меня Рыжиком, — добавил он уже веселее.

— И я их не виню, — заметила Салли.

— Вы не будете возражать, если для вас я тоже будут Рыжиком? — робко спросил молодой человек.

— Нисколько.

— Это страшно мило с вашей стороны.

— Ну что вы, что вы!..

Жюль пошевелился во сне и захрюкал. Больше ничто не нарушало ночного безмолвия.

— Вы собирались рассказать мне о себе, — напомнил мистер Ланселот Р. Кемп.

— И расскажу вам все, — сказала Салли. — Вовсе не потому, что считаю, что вам будет интересно…

— Будет!

— Не потому, что считаю, что вам будет интересно…

— Правда будет!

Салли холодно посмотрела на него:

— У нас что, дуэт? — осведомилась она. — Или слово все-таки дали мне?

— Простите, пожалуйста!

— Так вот, повторяю в третий раз. Не потому, что думаю, что это вас заинтересует. Просто я не оставлю вам никакого предлога, чтобы отказаться, когда очередь дойдет до вас. Вы не поверите, насколько я любознательна. Ну что ж… Во-первых, я из Америки. Сюда приехала отдыхать. Это первый мой настоящий отдых за три года, с тех пор как я ушла из дома. Вообще-то, — прибавила Салли, — из дома я сбежала.

— Здорово!

— Простите?

— В смысле, правильно. Готов поспорить, вы правильно поступили.

— Я говорю, дом, — продолжала Салли. — Но это было жалкое подобие, понимаете. Из тех, где чувствуешь себя «почти как дома». Разве это может сравниться с настоящим? Мама и папа умерли много лет назад. А нас с братом, скрепя сердце, приютил у себя дядя.

— Эти дяди, — сказал Рыжик с чувством, — сущие звери! Взять хотя бы… но я вас перебиваю.

— Дядя был нашим опекуном. Он распоряжался деньгами моего брата и моими тоже до тех пор, пока мне не исполнился двадцать один год. Брат по завещанию получал свои в двадцать пять. Бедный папа слепо доверял дяде. И что вы думаете?

— Мерзавец все промотал?!