Том 15. Письма 1834-1881

Милый друг мой Аня, ты представить не можешь, как меня расстроило дорогой известие о кончине императрицы^{1857} (мир ее душе, помолись за нее). Услышал я про это в вагоне, только что выехали из Новгорода, от пассажиров. Сейчас у меня явилась мысль, что празднества Пушкину состояться не могут. Думал даже вернуться из Чудова, но удержался от неведения: «Если празднеств, дескать, не будет, то могут открыть памятник без празднеств, с одними литературными заседаниями и речами». И вот только 23, уже выехав из Твери, купил «Москов<ские> ведомости» и в них прочел извещение от генерал-губернатора Долгорукого, что государь повелел отложить открытие памятника «до другого времени». Таким образом, приехал в Москву уже совсем без цели. Думаю выехать во вторник, 28, утром в 9 часов. До тех пор по крайней мере воспользуюсь случаем, что попал в Москву, и кое-что узнаю, повидаю Любимова и переговорю о капитальном,^{1858} тоже Каткова, обойду книгопродавцев и проч. Только бы успеть. Узнаю наконец и об литературных интригах подноготную. С Анной Николавной^{1859} расстались в Чудове, задушевно облобызавшись. Обещала воротиться, если только будет какая возможность. День был жаркий. Я буквально ничего не спал и усталый и совершенно изломанный добрался в Москву к 10 часам по-московскому. В воксале ждали меня с торжеством Юрьев, Лавров, вся редакция и сотрудники «Русской мысли» (Николай Аксаков, Барсов и человек 10 других). Перезнакомился. Тотчас же стали звать к Лаврову на нарочно приготовленный ужин. Но я так был измучен дорогой, до того немыт, в грязном белье и проч., что отказался. Завтра, 24-го, поеду к Юрьеву во 2-м часу. Лавров сказал, что самая лучшая и комфортабельная гостиница в Москве — «Лоскутная» (на Тверской, сейчас близ площади, где Иверская Божия матерь), и тотчас же побежал и привел кучера, сказав, что это извозчик, но он, кажется, был не извозчик, а лихач или его кучер. Привезя в гостиницу, денег не хотел брать, но я ему дал насильно 70 коп. В «Лоскутной» всё занято, но мне отыскали № в 3 р., очень порядочно меблированный, но окнами выходящий во двор и в стену, так что думаю, что завтра будет темно.

Предвижу, что статья моя^{1860} до времени напечатана не будет, ибо странно ее печатать теперь. Таким образом, поездка до времени не окупится. Теперь уже час ночи. Очень тяжело без вас троих, без тебя и без милых деток. Целую всех вас крепко, тебя первую, а затем Лилю и Федю. Поцелуй их за меня покрепче и скажи, что я их ужасно люблю. С книгопродавцев, вероятно, не успею ничего получить, ибо в 2 дня они не справятся.^{1861} Ну, до свидания. Не знаю, получу ли от тебя письмецо. Пиши на имя Елены Павловны.^{1862} Полагаю, однако, что тебе отвечать на это письмо мне нельзя, ибо получу не раньше 29, а 29 я хочу уже быть в Руссе. Вот если ты бы сама догадалась написать Елене Павловне, было бы прекрасно. Если случится (Боже сохрани) какое несчастье, то телеграфируй мне уже в гостиницу «Лоскутная», на Тверской, Ф. М. Достоевскому, занимаю № 32.

Еще раз обнимаю всех трех и крепко целую.

Твой Ф. Достоевский.

224. А. Г. Достоевской 25 мая 1880. Москва

Москва. Воскресение, 25 мая / 80.

«Лоскутная» гостиница на Тверской.