Том 17. Джимми Питт и другие

Молли, закрыв глаза, откинулась на спинку скамьи. На нее нахлынула невероятная усталость. Она слушала отца как будто в тяжелом забытье. Ей не справиться. Их слишком много, они слишком сильны. Да и какая разница? Зачем бороться, почему не покончить со всем этим, ведь тогда ее оставят в покое. Больше ей ничего не нужно, только покой. Какая разница?

— Хорошо, папа, — сказала она безжизненно. МакИкерн запнулся на полуслове.

— Так ты пойдешь за лорда? — воскликнул он. — Ты согласна?

— Хорошо, папа.

Он нагнулся и поцеловал ее.

— Девочка ты моя родная, — сказал МакИкерн. Молли поднялась со скамьи.

— Я немного устала, папа. Я, пожалуй, пойду лягу.

Две минуты спустя мистер МакИкерн был в кабинете сэра Томаса Бланта. Пять минут спустя сэр Томас надавил на кнопку звонка.

Явился Сондерс.

— Скажите его лордству, — приказал сэр Томас, — что я прошу его уделить мне минутку времени. По-моему, он в бильярдной.

Глава XVII ДЖИММИ КОЕ-ЧТО ВСПОМНИЛ

Когда Джимми вернулся в бильярдную, партия между Харгейтом и лордом Дривером все еще продолжалась. На доске был выписан счет: семьдесят — шестьдесят девять.

— Хорошая игра, — сказал Джимми. — Чья очередь?

— Моя, — сказал его лордство и тут же смазал совсем несложный карамболь. Лорд Дривер был почему-то очень весел. — Харгейт просто на ходу подметки режет. Только что у меня было преимущество в одиннадцать очков, а тут он р-раз — и отыграл двенадцать за один ход.

Лорд Дривер был игроком того класса, где выиграть более десяти очков за один ход считается знаменательным событием, достойным всяческого почтения.

— Повезло, — буркнул молчаливый Харгейт.

Дня него это была длинная речь. С самой первой их встречи на Пэддингтонском вокзале Джимми не приходилось слышать, чтобы он произнес слово, состоящее больше чем из двух слогов.

— Ничего подобного, старичок! — великодушно возразил лорд Дривер. — Вы грызете удила, прямо как резвая двухлетка! Скоро я уже не смогу давать вам фору в двадцать очков из ста.

Он подошел к столику у стены и смешал себе порцию виски с содовой, напевая обрывки какой-то опереточной песенки. Не могло быть и тени сомнения, что в эту минуту жизнь для него прекрасна. Последние несколько дней, и особенно сегодня после полудня, лорд явно маялся. В половине шестого Джимми видел, как он слоняется по террасе, и подумал, что бедняга выглядит точь-в-точь как плакальщик на похоронах, а теперь, всего несколько часов спустя, он сияет, всему на свете радуется и чирикает, словно птичка.

Игра продолжалась ни шатко ни валко. Джимми уселся и стал смотреть. Счет рос медленно. Лорд Дривер играл плохо, Харгейт — еще хуже. Когда счет перевалил за восемьдесят, его лордству наконец-то начало везти. После серии удачных ударов его счет достиг девяноста пяти очков. У Харгейта благодаря ряду промахов соперника было к этому времени девяносто шесть.

— У меня сейчас инфаркт будет, — сказал Джимми, азартно подавшись вперед.

Шары расположились идеально. Даже Харгейт в такой позиции не мог не пробить карамболь. Он и пробил.

Даже при самой паршивой игре острый финал захватывает. Джимми еще сильнее подался вперед в ожидании следующего удара. Похоже было, что Харгейту пока еще рано праздновать победу. Хороший игрок, пожалуй, мог бы провести карамболь в той позиции, как легли на этот раз шары, но не Харгейт. Шары расположились почти на одной линии, причем белый был в центре.

Харгейт чуть слышно выругался, но делать было нечего. Он, не глядя, ударил по белому шару. Белый шар подкатился к красному, замер на мгновение и отлетел назад, попав ровнехонько по битку. Игра была окончена.

— Ох ты, черт! Вот это удар! — вскричал молчаливый Харгейт, на радостях сделавшись прямо-таки разговорчивым.

Тихая улыбка изобразилась на лице Джимми. Он вспомнил то, что так мучительно вспоминал всю неделю.

В эту минуту открылась дверь, и на пороге возник Сондерс со словами:

— Сэр Томас желал бы побеседовать с вашим лордством в библиотеке.

— А? Что ему надо?

— Сэр Томас не поделился со мной своими планами, ваше лордство.

— А? Что? Ну да. Что делать, до встречи, ребята.

Он прислонил кий к столу и надел пиджак. Джимми вышел вслед за лордом и притворил за собой дверь.

— Одну секундочку, Дривер.

— А? Привет! В чем дело?

— Игра была на деньги? — спросил Джимми.

— Э, да, черт возьми, действительно, на деньги. По пятерке. М-м, кстати, старина, у меня, видите ли, как раз сейчас временно такое дело… У вас, случаем, не найдется под рукой пятерки? Дело в том…

— Ну конечно, дружище, о чем речь. Прямо сейчас с ним и рассчитаюсь, да?

— Спасибо громадное, вы меня жутко выручите. Завтра же отдам.

— Спешить некуда, — сказал Джимми. — У меня в закромах еще имеются запасы.

Он вернулся в бильярдную. Харгейт отрабатывал карамболи. Когда Джимми открыл дверь, он как раз готовился пробить.

— Сыграем? — предложил Харгейт.

— Спасибо, что-то не хочется, — вежливо ответил Джимми.

Харгейт ударил по шару и промазал. Джимми улыбнулся.

— На этот раз не так удачно получилось, — заметил он.

— Да.

— А в тот раз вы отлично пробили.

— Повезло.