Том 17. Джимми Питт и другие

— Не знаю, не знаю. Джимми закурил сигарету.

— Вам случалось бывать в Нью-Йорке? — спросил он.

— Случалось.

— А бывали вы в клубе «Ваганты»?

Харгейт отвернулся, но Джимми успел увидеть выражение его лица и был им вполне удовлетворен.

— Не знаю такого клуба, — сказал Харгейт.

— Отличное местечко, — сказал Джимми. — Там собираются в основном актеры, писатели, ну, и так далее. Одна беда — они иногда приводят с собой довольно сомнительных друзей.

Харгейт промолчал с безразличным видом.

— Да, — продолжал Джимми. — Например, один мой приятель, Мифлин его зовут, в прошлом году привел с собой знакомого, записал его гостем клуба на две недели, и этот его знакомый порастряс наших ребят на бильярде уж не знаю на какие суммы. Старый трюк, понимаете ли. Водит-водит партнера, а под самый конец — хоп! Внезапный рывок. Конечно, раз-другой это может быть и случайность, но если человеку, который прикидывается новичком косоруким, под конец партии обязательно удается блестящий удар… Харгейт обернулся.

— Того деятеля вышибли из клуба, — сказал Джимми.

— Слушайте!

— Да?

— Это вы к чему?

— Скучная история, я вам надоел, — извинился Джимми. — Между прочим, Дривер просил меня рассчитаться с вами за эту партию, на случай, если его задержат. Вот, прошу.

Он протянул пустую ладонь.

— Получили?

— Что вы собираетесь делать? — спросил Харгейт.

— Что я собираюсь делать? — повторил Джимми.

— Вы знаете, о чем я. Если будете держать язык за зубами, поделим доход пополам. Хватит вам этого?

Джимми возликовал. Он знал, что по правилам на такое предложение следовало подняться с кресла, сурово закаменев лицом, и немедленно отмстить за оскорбление, но в подобных случаях он часто пренебрегал условностями. Столкнувшись с человеком, чей личный поведенческий кодекс не совпадает с общепринятым, Джимми прежде всего испытывал желание поговорить с ним, понять его точку зрения. К Харгейту он вовсе не чувствовал враждебности, точно так же как не чувствовал ее по отношению к Штырю при первом их знакомстве.

— А много можно заработать такими фокусами? — спросил он с интересом.

Харгейт заметно приободрился. Вот это деловой разговор!

— Кучу денег, — горячо воскликнул он. — Уйму просто. Я вам говорю, даже если поделить пополам…

— А не рискованно?

— Да нисколько! Изредка бывают неприятные случайности…

— Вроде меня, например? Харгейт усмехнулся.

— Тяжелая ведь работа, — сказал Джимми. — Приходится все время себя сдерживать.

Харгейт вздохнул.

— Это хуже всего, — подтвердил он. — Неприятно изображать неумеху, когда какой-нибудь молодой дурак снисходительно похлопывает тебя по плечу и воображает, что чему-то может научить. Я несколько раз чуть не сорвался, так и тянуло показать им, как по-настоящему играют в бильярд.

— У каждой интеллектуальной профессии есть свои недостатки, — сказал Джимми.

— Ну, в этой профессии они, по крайней мере, хорошо оплачиваются, — откликнулся Харгейт. — Так что, договорились? Войдете со мной в долю…

Джимми покачал головой:

— Пожалуй, нет. Вы очень добры, но коммерческие операции — это не по моей части. Боюсь, на меня вам лучше не рассчитывать.

— Что! Неужели вы всем расскажете…

— Нет, — сказал Джимми. — Не расскажу. Я не комитет по охране нравственности. Никому не скажу ни слова.

— О, ну тогда… — начал обрадованный Харгейт.

— Разумеется, — продолжил Джимми, — если вы не станете больше играть в бильярд, пока находитесь в этом доме.

Харгейт вытаращил глаза.

— Но, черт подери, зачем же я тогда… Нет, послушайте! А если мне кто-нибудь предложит сыграть?

— Сошлитесь на свое запястье.

— Мое запястье?

— Да. Вы его вывихнете завтра после завтрака. Очень неудачно. Просто не знаю, как это вас угораздило. Вывих не очень тяжелый, но никак не позволяет вам играть в бильярд.

Харгейт задумался.

— Все понятно? — спросил Джимми.

— А, ладно, — буркнул Харгейт. И тут же взорвался: — Ну, если только у меня будет возможность поквитаться…

— Не будет, — сказал Джимми. — Не обольщайтесь. Поквитаться! Вы меня плохо знаете. В моей броне нет ни единой щелки. Я рыцарь без страха и упрека, в современном варианте. Теннисон писал с меня своего Галахада. Моя жизнь настолько беспорочна, что самому противно. Но чу! Мы не одни. Во всяком случае, будем через минуту. Кто-то идет по коридору. Так вы меня поняли? Пароль — вывих запястья.

Ручка двери повернулась. Это лорд Дривер возвратился после разговора с дядюшкой.

— Хелло, Дривер! — сказал Джимми. — Мы тут без вас скучали. Харгейт пытался меня развлечь акробатическими трюками. Все-таки вы слишком неосторожны, Харгейт. Попомните мое слово, так и запястье вывихнуть недолго. Вы vx, пожалуйста, поберегите себя. Что, уже уходите? Спокойной ночи! Приятный малый Харгейт, — прибавил Джимми, когда шаги в коридоре затихли. — Эй, дружище, что это с вами такое? У вас подавленный вид. Лорд Дривер бросился на оттоманку и глухо застонал.

— Черт! Черт!! Черт!!! — высказался он.

Его остекленелый взор встретился с взглядом Джимми и тут же вновь бесцельно устремился в пространство.