Том 18. Лорд Долиш и другие

Сирил сбивчиво ответил, что речь об этом, в сущности, шла.

— Ты ее обнимал.

— Да так, отчасти.

— И целовал.

— С великим почтением.

— В общем, за моей спиной ты, как последний гад, увел у меня невесту. Если не затруднит, выйдем отсюда на минуточку.

Сирил выходить не хотел, но выбора не было. Выходя, он с удивлением заметил, что с ним идет профессор, глядя на Макмердо тем взглядом, который придавал ему сходство с Фракенштейном в плохом настроении.

— Не сочтите за труд, мистер Макмердо, — сказал он, — посмотрите мне в глаза. Спасибо. Так я и думал. Вас одолевает дремота. Веки опускаются. Вы спите.

— Нет, не сплю.

— Спите-спите.

— А верно! — удивился Сидни, мягко опускаясь в шезлонг. — Возьму-кая, посплю.

Профессор еще помахал руками, и Сидни Макмердо дернулся. Он посмотрел на Сирила, но совсем другим взором, нежным, умиленным.

— Мистер Грули, — сказал он.

— Да?

— Я поразмыслил и решил, как это ни трудно, что нельзя думать только о себе. Бывают случаи, когда надо собой пожертвовать. Вы любите Эгнес, Эгнес любит вас, и я не буду вставать между вами. Сердце мое разбито, но главное — чтобы она была счастлива. Берите ее, я благословляю вас, если благословение конченного человека что-то значит для вас. Пойду в бар, выпью джину с тоником.

— Прекрасное завершение ваших сегодняшних успехов! — сказал профессор, когда за Сидни закрылась дверь. — Лучший способ уладить мелкие трудности — гипноз и еще раз гипноз. Жертвенная речь получилась неплохо, а? В самом тонком вкусе. Что ж, теперь вас можно разгипнотизировать. Потерпите минуточку, — и профессор выплеснул сок ему в лицо.

Очнувшись, Сирил вскрикнул:

— Ой, Господи!

— Простите? — не понял профессор.

— А вот скажите, — дрожащим голосом спросил Сирил, — действительно ли предложение под гипнозом?

— Вы имеете в виду мисс Флек?

— Да. Я предложил ей руку. Но через три недели я женюсь на другой! Помните Патрицию Бинстед?

— Прекрасно помню.

— Вот на ней. Что мне делать? Вы не могли бы загипнотизировать Эгнес? Внушите ей, что я — первостатейный мерзавец.

— Пара пустяков.

— Тогда — не откладывайте. Скажите, что у меня гандикап гораздо больше. Скажите, что я пью без просыпа. Скажите, что я советский шпион Грулинский. Скажите, что у меня уже есть две жены. В общем, сами знаете, что говорить!

Еле дыша, дождался он профессора.

— Ну, как? — закричал он.

— Прекрасно, дорогой мой, прекрасно. Она помирилась с Макмердо. Говорит, что не вышла бы за вас, будь вы единственным издателем в мире, и не отдаст вас свою книгу, даже если вы станете молить на коленях. Собирается к Саймону и Шустеру.

— Пеппердж, вы — гений!

— Что можем, что можем, — засмущался профессор. — А не вернуться ли нам в бар? Выпьем соку.

— Вам нравится эта пакость?

— Я ее обожаю.

Сирил чуть не сказал, что Дракуле больше подходит другая жидкость, но он сдержался. Как-то бестактно, да и важно ли, кого напоминает этот замечательный человек? Главное — сердце, а не внешность.

— Что ж, выпью и я, — сказал он. — Лимонный сок хорош в такую жару.

— Поверьте, он здесь превосходен.

— Наверное, из счастливых лимонов.

— Очень может быть.

И он улыбнулся, подумав, что, загипнотизировав бармена, угостится даром. Очень удобно, если ты не слишком богат.

ПОТАЕННОЕ СОКРОВИЩЕ

Мы обсуждали положение в Германии и все согласились, что Гитлер стоит на распутье, скоро ему придется сделать решительный шаг. Теперь, сказал Виски-с-содовой, он просто сидит на двух стульях.

— Или он их сбреет, или отпустит, — продолжал Виски. — Так сидеть нельзя. Или у тебя есть усы, или нету. Третьего не дано.

Вдумчивое молчание, воцарившееся после этих слов, нарушил Джин-с-Тоником.

— Что до усов, — сказал он, — я их совсем не вижу. Куда они подевались?

— Я часто задавал себе этот вопрос, — сказал Итальянский Вермут. — Где, спрашивал я, густые усы моего счастливого детства? У нас в альбоме есть давняя фотография прадедушки. Поверьте, он как бы выглядывает из-за живой изгороди.

— Они пили из особых чашек, — сказал Светлое Пиво, — чтобы усы не попали в кофе. Да, ушло это время!..

Мистер Маллинер покачал головой.

— Не совсем, — сказал он, помешивая виски с лимоном. — Конечно, усов теперь меньше, но в дальних сельских районах вы найдете недурные образчики. Существованием своим они обязаны отчасти скуке, отчасти — доброму спортивному духу, который сделал нас, англичан, именно такими.

Светлое Пиво заметил, что не улавливает сути.

— Понимаете, — отвечал мудрец, — у людей, томящихся круглый год в деревне, не так уж много развлечений. Вот они и растят усы.

— И соревнуются друг с другом?

— Именно. Один землевладелец вырастит что-нибудь особенное, другой старается его превзойти. Во всяком случае, так говорил мне мой племянник Бренсепт. Ему ли не знать, если всем своим счастьем он обязан этому явлению!

— Он растил усы?