Том 19. Письма 1875-1886

Поставить на книжке мое настоящее имя нельзя, потому что уже поздно: виньетка готова и книга напечатана. Мне многие петербуржцы^* еще до Вас советовали не портить книги псевдонимом^*, но я не послушался, вероятно, из самолюбия. Книжка моя мне очень не нравится. Это винегрет, беспорядочный сброд студенческих работишек, ощипанных цензурой и редакторами юмористических изданий. Я верю, что, прочитав ее, многие разочаруются. Знай я, что меня читают и что за мной следите Вы, я не стал бы печатать этой книги.

Вся надежда на будущее. Мне еще только 26 лет. Может быть, успею что-нибудь сделать, хотя время бежит быстро.

Простите за длинное письмо и не вменяйте человеку в вину, что он первый раз в жизни дерзнул побаловать себя таким наслаждением, как письмо к Григоровичу.

Пришлите^* мне, если можно, Вашу карточку^*. Я так обласкан и взбудоражен Вами, что, кажется, не лист, а целую стопу написал бы Вам. Дай бог Вам счастья и здоровья, и верьте искренности глубоко уважающего Вас и благодарного

А. Чехова.

86, III, 28.

Киселевой М. В., 29 марта 1886 *

161. М. В. КИСЕЛЕВОЙ

29 марта 1886 г. Москва.

Рукой М. П. Чеховой:

29 марта.

Поздравляю Вас, дорогая Мария Владимировна, с днем Вашего ангела и желаю Вам и Вашему Зёзке с Сашуркой и Алексею Сергеевичу провести его весело и счастливо. Жалею, что не имею возможности поздравить Вас лично и пожелать Вам долгих лет и самого хорошего счастья.

Шлю заочно Вам миллионы пожеланий самых лучших. Скоро будет буйное нашествие Чеховых в тихое Бабкино. Мой урок никого не задержит. Начальница пансиона, где я даю уроки, оказалась очень любезной — она устраивает мой экзамен раньше других; так что к маю я буду свободна. Если бы семья захотела ехать раньше, то я могла бы остаться у Ивана или у тетки, — так уже было решено, но благодаря любезности начальницы я еду с семьей. Раньше 6-го или 7-го мая мы не успеем приехать — квартирный вопрос опять стал злобой дня. Мать, отец и братья поздравляют Вас и желают всего хорошего.

Будьте здоровы, добрая Мария Владимировна, скоро увидимся.

Крепко любящая Вас

Ваша Марьюшка.

Поклон Алексею Сергеевичу.

Левитан уехал в Крым. Владимира Петровича давно не видали мы — не знаем, в Москве ли он? Антона закидали письмами из Питера великие люди… Многоуважаемая Мария Владимировна!

Поздравляю Вас с ангелом и даю Вам слово в этот день выпить за Ваше здоровье и пожелать Вам всего хорошего. Вы хорошая, и дай бог, чтоб Вам жилось хорошо. Алексею Сергеевичу, Василисе и Сергею кланяюсь.

Мать и все наши дети (Кокоша, Жан, Финик^* и проч.) Вам кланяются. К празднику^* я постараюсь выслать Вам одну штуку^*, а пока не забывайте, что у Вас есть преданнейший слуга

А. Чехов.

Лейкину Н. А., 31 марта 1886 *

162. Н. А. ЛЕЙКИНУ

31 марта 1886 г. Москва.

86, III, 31.

Что же это Вы так долго молчите, уважаемый Николай Александрович? Вы так увлеклись Вашей Тосной и именьем^*, что я до сих пор не знаю ничего ни о Вас, ни о судьбе клише, которое послал Вам^*. Погода у нас расчудесная, лучше и не надо…

Если не поздно, то на 2-м заглавном листе^* моей книжки рядом с «А. Чехонте» поставьте в скобках «А. П. Чехов». В объявлениях придется делать то же самое. Получил я, представьте, от Григоровича письмо, к<ото>рый требует забросить псевдоним^*.

Какие дела делаются! Какие новости! Но до тех пор, пока не получу от Вас письма, буду молчать и пребывать

Вашим А. Чеховым.

Чехову Н. П., март 1886 *

163. Н. П. ЧЕХОВУ

Март 1886 г. Москва.

Маленький Забелин!^*

Мне передавали^*, что ты оскорблен моими и шехтелевскими насмешками^*…Способность оскорбляться есть достояние только душ благородных, но тем не менее, если можно смеяться над Иваненко, надо мной, над Мишкой, над Неллой, то почему же нельзя смеяться над тобой? Это несправедливо… Впрочем, если ты не шутишь и в самом деле чувствуешь себя оскорбленным, то спешу извиниться.

Смеются только над тем, что смешно или чего не понимают… Выбирай любое из двух.