Том 2. Белая гвардия

— Пожалуйте, — сказал Турбин. — Далее в гранках перед этим:

«Деньги. Черт возьми, практика лопнула. Позвольте. Звонок. Ну-ка, Никол. Открывай.

Первый пациент появился 30-го января вечером, часов около шести. Вежливо приподняв шапку Николке, он поднялся с ним вместе по лестнице, в передней снял пальто с козьим мехом и попал в гостиную. Обитатели квартиры сошлись в столовой и повели тихую беседу, как всегда бывало, когда Алексей начинал принимать».

…вгляделся в зрачки… — В гранках: «…впился в зрачки…»

…отозвался Турбин… — В гранках: «…осторожно перебил Турбин…»

А в вашем состоянии это вредно. — В гранках: «…это будет безусловно вредно».

— Вы перестаньте увлекаться… — В гранках перед этим: «— Вот видите, дермографизм у вас есть».

…с глазами змеи и с черными баками. — В гранках далее:

«— Как вы говорите? С черными баками? А скажите, пожалуйста, где он живет?

— Он уехал в царство антихриста, чтобы подать сигнал…»

Но все-таки так нельзя… — В гранках далее:

«…Баки… Вот что…

Atton. bromat. Kat. bromat.

Natr. bromat».

…Какой он из себя… этот ваш предтеча? — В корректуре далее:

«— Он черный…

— Молодой?

— Да, он молодой».

…и виден над полями лик сатаны и идущего за ним. — В гранках отсутствует «…и идущего за ним».

— Серьезно вам говорю… — В гранках перед этим: «— Ну, батюшка, серьезно…»

Сколько, доктор, вы берете… — В гранках перед этим: «Вы не думайте. Сколько…»

Беру я за курс, как все. — В корректуре: «Беру я 400 за первый курс, который продолжается около полутора месяцев. Если будете…»

«Нет… но свихнется». — В гранках далее: «… — тогда можете меньше оставить».

— Нет, доктор, найдутся. — В гранках: «— Нет, доктор, зачем же».

Анюта, выпусти, пожалуйста… — В гранках: «…Никол, будь добр, выпусти».

Открыв рты, Шервинского слушали… — В гранках перед этим:

«Однажды вечером Шервинский вдохновенно поднял руку и молвил:

— Ну-с? Здорово? И когда стали их поднимать, оказалось, что на папахах у них красные звезды…»

Прут, как саранча, из-за Днепра. — В гранках: «Прут, как саранча, так и лезут. Первую дивизию Петлюрину побили к чертям».

Пан куренный в ослепительном свете фонаря… — Ср. с рассказом «В ночь на 3-е число» (Из романа «Алый мах»).

…таперича наши идут. Троцкий, Луначарский и прочие… — Этот фрагмент текста, разумеется, при подготовке к публикации рассказа «В ночь на 3-е число» был исключен.

Надвигается новое, совершенно неизведанное. Страшное. Тихонько, господа, тихонечко… Эх… Эх… — Убедившись в полной невозможности создания второй части романа, рассказывающей о жизни Турбиных в период господства большевиков в Киеве с февраля 1919 г., Булгаков лишь намеками обозначает этот тяжкий период.

…пришла чрезвычайная комиссия по его, турбинскую, душу… Че-ка — страшнее всего на свете. — Булгаковы в течение десятков лет не обронили ни единого слова об этом жутком периоде своей жизни в Киеве. Известно лишь, что Михаил с братьями некоторое время спасался в лесах… О кровавых злодеяниях киевской ЧК в тот период см., например: «Воспоминания… князя Н. Д. Жевахова». Т. 2 // Новый сад, 1928; Шульгин В. В. «Что нам в них не нравится…». Париж, 1929.