Савельев. Отставить. Вези жене. Мой блиндаж, я принимаю.
Да.
Оля
Иванов. Нет, уж сегодня мы сами…
Савельев. Как самовар поспеет, просим к столу.
Оля. Только зачем вы выволокли этот самовар? В чайнике в три раза быстрей!
Иванов. Самовар?! Да вы знаете, что такое самовар? Самовар – как артиллерия. Бог! Бог мирной жизни!
Савельев. А где ваш Сережа?
Оля. Мой Сережа в данный момент чистит папу.
Савельев. То есть как это «чистит папу»?
Оля. Столовым ножом. Папа всегда приезжает с картошки заляпанный. А ваш хваленый майор медицинской службы хоть к чаю-то будет?
Савельев. К чаю непременно.
Ну, кажется, все.
Иванов. Пять.
Савельев
Бери в чемодан – с глаз долой.
Иванов
Савельев. Кого?
Иванов. Самого себя, каким ты ко мне в сорок первом году приблудился, под Белостоком. Как сейчас помню: кепочка и костюмчик примерно такой же у тебя был. Только рваный и погрязней малость. В руках узелок. На груди ничего такого не наблюдалось.
Савельев. Точно.
Иванов. «Позвольте с вашей частью идти, товарищ майор».
Савельев. Точно.
Воронцов
Савельев. Пожалуйста. А вы-то, вы-то?
Воронцов. Сейчас обчищусь.
Савельев
Греч. Здравствуй, Митя.
Савельев. Здравствуй, майор. А я думал, ты хоть тут в Москве в штатском.
Греч. Нет, знаешь, как-то уж привыкла. И потом, военная форма вообще мне идет, не правда ли? Ну, ну, будь кавалером.
Савельев. Майор, ты самая красивая женщина, какую я знаю.
Греч. Начинается!
Савельев. Ты самая красивая женщина, какую я знаю. У тебя такие глаза, такие большие, добрые глаза, что когда я смотрю в эти глаза…
Греч. Ты не видишь моего длинного носа. И не пробуй возражать, Митя, потому что я не только добра, по и проницательна!
Савельев. А раз проницательна – скажи, кто сейчас стоит за шторой?
Греч. Очевидно, кто-то, кого я когда-то резала. Увы, именно к этому сводится круг моих знакомств. Уточни, где я его резала?
Савельев. Уточняю: под Винницей.
Греч. Под Винницей?
Иванов
Греч. Петр Иванович! Кого я вижу?!
Иванов. Меня!
Греч. Слушайте, у вас как-то голос переменился. Еще громче стал.
Иванов. Кубатура не та. Для моего голоса нужна вселенная. А тут – двадцать метров.
Савельев. Двадцать четыре.
Иванов. Ну, двадцать четыре. Что мне двадцать четыре метра, когда я с наблюдательного пункта на огневые позиции могу без телефона команды подавать?
Греч. Да, да, совершенно верно. Я вас раньше слышала только на открытом воздухе. Только теперь поняла.
Иванов. Что?
Греч. Что вы самый шумный человек на свете.
Иванов. Зато я был самый тихий у вас на операционном столе. Вы из меня два килограмма осколков вынули, а я вам сказал хоть слово?
Греч. Не сказали.
Иванов. То-то.
Греч. Нет, ей-богу, так рада вас обоих видеть. Погоди, Митя, да ты – полковник.
Савельев. А как же? Мало того, кажется, бригаду получаю. Вот!
Греч. Ого, Митя. Ты становишься честолюбивым.
Савельев. А что же? Четвертый год. Да и после войны – все-таки полковник в отставке!
Савельев. Пожалуйста.
Оля. Мой вычищенный и выглаженный отец.
Савельев. А вот и майор, которому вы вчера хотели подыскать дамское общество.