Том 2. Эмигрантский уезд. Стихотворения и поэмы 1917-1932

К чему томиться по пустыне,
Чтоб в ней все снова начинать?
Ведь Робинзоном здесь, в Берлине,
Пожалуй, легче можно стать…

<1923>

Полустанок *

Не Этуаль и не Пасси
С их грохотом бесстыжим,—
Пою зеленое Гресси,
Усадьбу под Парижем:
     Пруд в раме мощных тополей,
     Разливы зреющих полей
     И сумрак липовых аллей,
     Пронзенных солнцем рыжим.

Пою дремучий огород,
Укроп и сельдереи,
И завитой бобами вход,
И ноготки-плебеи…
     Среди крыжовного руна
     Ныряет дамская спина
     И ропщет басом: «Вот те на!
     Обшарили, злодеи…»

Индюк залез в чертополох,
И птичница-хохлушка
Вопит: «Allez![5]

Бодай ты сдох!..»Пес рявкает, как пушка.
     За частой сеткой птичий двор,—
     Поет петух, сгребая сор,
     Цыплята лезут на забор.
     Качается опушка…

Вдали дородный, как кулич,
Сося мундштук вишневый,
Гуляет Николай Кузьмич
В рубашке чесучовой.
     Как две упругих колбасы,
     Висят табачные усы,
     И вдоль рубашки, для красы —
     Шнур с кисточкой пунцовой.

А у пруда матрос Сысой,
В плечах — косая сажень,
Смолит челнок густой смолой,
Спокоен, тих и важен.
     В траве валяется сапог,
     Сверкают икры крепких ног,
     Над лугом — шапкой пышный стог,—
     И ветер так протяжен…

Фокс Мистик, куцый хвост задрав,
Бросая в воздух тело,
Беспечно носится средь трав
В азарте оголтелом.
     А я сижу, склонясь в дугу,
     На изумрудном берегу,
     Но поплавок мой ни гу-гу…
     Ну что ж… Не в этом дело!

Вдали у флигеля — семья
Укрылась в тень от зноя.
Накрытый столик, и скамья,
И платье голубое.
     Сквозь сеть прибрежного хвоща
     Ты слышишь аромат борща
     И запах жирного леща,
     И прочее такое?

«Война и мир» средь гамака
Страницы завивает,
А в доме детская рука
Чайковского терзает…
     По-русски горлинка урчит,
     По-русски дятел в ствол стучит,
     По-русски старый парк молчит,
     И пес по-русски лает.

А за оградою кольцом
Французская пшеница,
Часовня с серым петухом,
С навозом колесница…
     Чужие, редкие леса,
     Чужого неба полоса,
     Чужие лица, голоса,—
     Чужая небылица…

1924, июнь

Château de Gressy

Баллада о русском чудаке *

       Василий Жуковский
Любил романтический рокот баллад,—
       Наш век не таковский,
Сплошной спотыкач заменил элегический лад…
       Но отдыха ради,
       Сняв арфу с угрюмой стены,
       Вернемся к балладе,
К напеву, подобному плеску волны.

       В Латинском квартале
Жил русский учитель Игнатий Попов.
       В коричневой шали
Гонял по урокам до поздних часов,
       Томился одышкой,
       Ел суп из разваренных жил,
       Пил жидкий чаишко
И строго в душе идеалы хранил.

       Летели недели,
Все туже и уже сжималось кольцо:
       Рубашки редели,
Свинцовым налетом покрылось лицо.
       Раз в месяц, краснея,
       Он брал у патронов свой грош,
       Надежду лелея
Купить, наконец, к октябрю макинтош.