Том 2. Фантастические поэмы и сказки

            Закован в цепь
            большой ларец,
            в большом ларце
            другой ларец.
            В другом ларце
            ларец-дворец,
            царям дворец
            ларцам ларец!
            Церквей ларцы,
            ларцы в ларцах,
            один в другом —
            сверкать, мерцать!
            Конец ларцам,
            в конце ларцов
            Кощеев смертный час — яйцо.

Золушку

            тронула дрожь,
разломила яйцо —
                                  грош.

Держит медный кружок ноготками —

            тот грош,
посередке орел начеканен,
            тот грош…

Был орел на гроше — гербовые крыла,

две змеиных главы, держит землю рука…

Размахнулась

                     и бросила
                                     в море
                                                орла,
закачалась гора, понеслись облака.

            Моря разливаются,

            гора расплывается,
            алмазными гранями
            передвигается,
            замки раскрываются,
            стена выдвигается,
            и надвое делится,
            и перекрывается.
            Качается Золушка,
            мачтой качается
            — Что это делается?
            Как называется?..

Стоит на глянце, как на воде,

вверху стеклянное решето,
стоит — сама не знаю где,
вокруг — сама не знаю что!

Что за ширь? что за гуд?

что за мир? что за люд?

Один — пилит,

другой — сталь пробивает навылет,
сверлит —
серебристая пена бурлит.

Камень искристый

черпают руки чудес…

— Дяденька,

что здесь?

Отвечает дядя:

— Здрасте!
Я работ чудесных мастер.

Ну-ка, дверцу приоткрой,

вот какое чудо —
ящик с пеньем и игрой, —
гусли-самогуды.

А другой

управляет железною птичьей рукой.

Крылья ладит,

сияньем заиндевелые,
мастерит и поет.

— Ты что делаешь?

— Сказку делаю —
ковер-самолет!

Перед Золушкой — Золушек ряд,

ткань пшеничная тихо струится,
золотистые нити
в пальцах струят:

— Ты кто, сестрица?

Отвечает ей сестрица:

— Шить и ткать я мастерица.

Вот моток летит к мотку,

пальцы нитку схватят!
Я тку, тку, тку
самобранку-скатерть.

      Золушка жила одна —

сколько милых подружек берут ее за руки!
      Золушка была бедна,
к воротам распростертым полетели подарки!
      Корка на воде горька,
стали Зойку румянцем одаривать яблони!
      Мачеха была карга,
возвращаются сказки, Кощеем награбленные!

Как махнула подруга синей хусткой широкой

да как крикнула в поле, расступился народ:

             — К Золушке, сказки,

             сказкам дорогу,
             сказки, идите,
             сказки, вперед!

Со столбов загудели самогудные трубы,

             сапоги-самоходы,
             топоры-саморубы,
             самокатки-салазки,
             самоплеска-весло,
             все, что снилось,
             мерещилось,
             виделось,
             чудилось,
             что мечталось,
             казалось,
             хотелось,
что ребятам на сон набаюкивалось,
что весной под Егорья дедами рассказывалось,
что слепцами на старых бандурах названивалось,
по мостам
                   к Замарашке
                                            пошло.

На подвешенной нитке и вдаль и вблизь

золотые жар-птицыны перья зажглись.

             — Несут, несут!

             Что несут?
             Ее несут —
             самобранку несут,
             расстеливши,
             твою!
             Рыжей рожью,
             пшеницей,
             земляникой в лесу,
             янтарем-ячменем дивно вышитую.

Шумит дерево, ветку набок оно!

— Познакомимся — Слива Яблоковна! —
Машет Золушке лист ладонями:
— Я капусты кочан, вырос до неба!

Разрыхляя черный ком,

             бороздища — лентой,
самоплуг пошел, о ком
             баяно в легендах!

Все правда одна, ничего не врем!

Над Золушкой, сказку листающей,
все небо развернулось самолетом-ковром,
ковром-самолетом летающим.

Из сказочной рощи,

из сказочной чащи
поющий,
звенящий —
к Золушке ящик!

— Что за ящик?

— Самогуды то, Золушка,

             вот они,
они, Золушка,
             нами сработаны!

Друг-товарищ

             меча-кладенца,
саморуб-топор
             низко кланяется:

— Если брови Золушки

             разлюблю,
все леса на колышки
             разрублю!

Катится к Золушке яблочко

по серебряному блюдечку:
— Ты ничего не видела,
вот тебе — Арктика, Индия! —
Яблочко удивительное,
яблочко — телевидение.

Посмотрела на блюдце — там синие брызги,

нам несут Замарашку на серебряном диске.

С плеч упала тяжесть-глыба,

камень крикнул: — Как же так? —
Затянула песню рыба,
удивленно свистнул рак.

Стали реки все слиянии,

луч простерся полосой.
Рассмеялись Несмеяны,
смех рассыпался росой.

Смех до слез — земля в росе,

солнце глаз касается,
и очнулись разом все
спящие красавицы!

А за солнцем, в небе чистом —

             синь стороной,
Замарашкин милый мчится
             на птице стальной.

Мимо облачных дорог

             издалёка,
как скворцовый говорок,
             дальний рокот.

Прямо с неба светлого

             зовет: «Люблю!» —
И вниз летит с рассветною
             звездой на лбу.

— Не солгал тебе скворец,

             помнишь, в сказке.
Садись, едем во дворец,
             в бывший, царский!

Кипарис густой

             в синь воздуха,
это мои и твой
             дом отдыха!..

Потянулись к Золушке чудеса,

дива дивные,
чуда чудные, чудеса!
Чу, десанты летят парашютные,
чудесальто вертят самолеты,
развернулась небес бирюза!
Чудесаблями — брови,
чудесахаром — губы,
чудесамые смелые в мире глаза!