Том 2. Невинный. Сон весеннего утра. Сон осеннего вечера. Мертвый город. Джоконда. Новеллы

Он направляется ко второй двери направо, хочет открыть ее, но останавливается, охваченный непреодолимым волнением идет к первой двери, в которую он вошел, и исчезает на лестнице, как беглец.

Анна(прислушивается, делает несколько шагов по направлению шагов убегающего). Леонард!.. Он спускается по лестнице… Леонард! Леонард!

Останавливается, задыхаясь.

Боже мой, Боже мой, как он дрожал перед дверью!

Сцена III

В эту же дверь входит Бианка-Мария в испуге.

Бианка-Мария. Вы зовете Леонарда? Что случилось? Где Леонард? Скажите, Анна! Где он?

Анна. Не бойтесь… Он сейчас был здесь, он был здесь, разговаривал со мной на террасе… И ушел, не знаю зачем… Я не знаю, куда он ушел… Я его звала, потому что мне вдруг захотелось пройтись с ним… Ночь тиха. Но он меня не слышал.

Бианка-Мария. А я испугалась.

Анна. Не бойтесь, Бианка-Мария.

Бианка-Мария. Я была одна в комнате с драгоценностями: приводила в порядок украшения вокруг Кассандры, чтобы, вернувшись, он нашел все готовым. Откровенно говоря, я беспокоилась: я то и дело немного вздрагивала… Если бы вы могли видеть эти золотые маски, ночью, при свете лампы… Они принимают странный живой вид… Внезапный порыв ветра задул лампу, я очутилась в темноте, и в это же мгновение я услышала, как вы звали Леонарда… Я испугалась.

Анна. Девочка!

Бианка-Мария(внезапно прижимаясь к Анне). Мне страшно, у меня в душе вечный страх, Анна, не знаю о чем… Мне хочется бежать, мной овладевает безумное желание бежать, не знаю куда, не знаю куда… Скажите мне, скажите мне, скажите мне, Анна, что я должна делать! Помогите мне, ведь вы вся — доброта, вся — сила, вы умеете прощать и защищать!.. Я отдаю вам всю свою душу, свою жизнь, у вас святые руки, они знают истину, я омыла их своими слезами… Скажите, что я должна делать!

Анна(нежно, лаская ее). Успокойся, успокойся!.. Не бойся… Не бойся ничего. Никто не причинит тебе зла, бедная душа. Я здесь: я хочу спасти тебя. Верь, верь! Подожди еще немного!

Бианка-Мария(с возрастающим беспокойством). Анна, Анна, я не хочу больше оставлять вас, я не хочу больше расставаться с вами! Я хочу бежать с вами, уйти с вами далеко, быть всегда возле вас, у ваших ног, быть вашей верной рабой, повиноваться всякому вашему желанию, беречь вас, как священный образ, молиться на вас, умереть за вас, как кормилица, как кормилица… Я благоговею перед вами! Нет муки, нет муки, которая бы угнетала меня, если я буду служить вашей скорби… Если бы я могла искупить всей своей кровью эти дни вашего волнения и боли, если бы я могла ценою самой жестокой пытки изгладить все следы этих вещей, — поверьте мне, Анна, — я не стала бы колебаться, я не стала бы колебаться.

Анна. Ах, дорогая! Вся ваша кровь и все ваши слезы не оживят ни одной улыбки! Все силы благодатной весны не могли бы заставить расцвести растение, поврежденное в корне. Не мучьте себя этим, Бианка-Мария, пусть не огорчает вас то, что уже совершилось, что уже перешло во власть времени. Моя душа уже рассталась с моими днями и с моими мечтами, — мои дни прошли, мои мечты погасли. Я хотела бы, чтобы никто не жалел меня, чтобы никто не пытался меня утешать. Я хотела бы найти для своих неверных ног какой-нибудь спокойный путь, какое-нибудь место, где сон слился бы с мукой, где не было бы ни шума, ни неожиданностей, где никто не видел бы и не слышал бы меня. Мне хотелось бы даже не говорить больше, потому что в известные мгновения жизни никто не знает, какие слова лучше произнести, а какие удержать при себе. Я хотела бы, я хотела бы, чтобы вы верили мне, как старшей сестре, удалившейся с миром, все поняв, все простив, тихо… тихо… не далеко, не далеко, не очень далеко… Иди, иди… Ты обещала мне почитать. Помнишь? Поищи книгу. Усади меня.

Бианка-Мария подводит ее к стулу, становится перед ней на колени и берет ее за руки.