Том 2. Невинный. Сон весеннего утра. Сон осеннего вечера. Мертвый город. Джоконда. Новеллы

Она протягивает руки в воздух.

Может быть, и Александр уже спит… Вы думаете, он спит? Он больше не выходил из комнат… В его комнате не было слышно никакого шума. Он запер дверь. (Молчание.) Что вы будете делать теперь?

Бианка-Мария(в неясном страхе). Я буду ожидать брата.

Анна. Одна, здесь?

Бианка-Мария. Да.

Анна. А где теперь мог бы быть Леонард?

Бианка-Мария(вздрогнув). Где он может быть? Почему он так долго ее возвращается? (Молчание.) Мне страшно.

Анна. Не бойтесь. Ночь тиха. Он скоро вернется.

Бианка-Мария. Я буду ждать его.

Анна. Хотите, я останусь с вами?

Бианка-Мария. Нет, нет. Вы устали… По вашему лицу видно, что вы слишком утомлены.

Анна. Хотите проводить меня до порога, только до порога? Я не хочу будить няню. Свою комнату я найду легко и сама…

Бианка-Мария берет ее за руку и ведет к порогу.

Бианка-Мария. Но там так темно.

Анна. Для меня это безразлично. (Она входит в темноту, в раскрытую дверь.) Ты слышишь дыхание няни? Беспокойное… Оно несколько затруднено. Должно быть, она уснула в неудобном положении. Бедная няня! Дорогая, дорогая старушка!

Она прислушивается еще, затем обнимает Бианку-Марию.

Благодарю вас. До свидания… Позвольте мне поцеловать ваши глаза… До свидания… Идите, идите с миром! Идите на террасу любоваться звездами.

Она исчезает в темноте. Несколько мгновений Бианка-Мария провожает ее взглядом, затем она растерянно озирается кругом, как бы охваченная невыносимым беспокойством. Делает несколько шагов к террасе. У нижней ступни она снова испуганно озирается кругом, осматривая двери. Затем медленно поднимается по лестнице, но на последней ступени пошатывается, прислоняется к колонне и в этом положении несколько мгновений всматривается в темноту. Она вдруг бесшумно падает к основанию колонны, с тихой легкостью расстилающегося покрывала, и разражается рыданиями.

AKT IV

Комната первого акта. Терраса открыта. Сумерки.

Сцена I

Леонард стоит на террасе и всматривается в Мертвый город, погружающийся в вечерний сумрак. Его лицо имеет выражение лица человека, охваченного порывом крайнего решения. Его как бы воспламененные лихорадкой глаза сверкают на землянисто-бледном лице. Он говорит и движется судорожно, словно в каком-то ясновидящем бреду.

Леонард. Гробницы… Она могла бы упасть в одну из гробниц, в самую глубокую… Нет, нет… Она могла бы остаться в живых и могла бы страдать… Ах, ужасно, ужасно!

Он сжимает руками свои виски испуганными и безумными движениями. Он спускается по ступеням в комнату и бродит неуверенным шагом, шатаясь, повинуясь колебаниям своей убийственной мысли.

Да, это необходимо, необходимо… Необходимо, чтобы ее больше не было, чтобы ее не было больше… Ах, если бы она могла бежать, если бы она могла скрыться, если бы она была теперь уже далеко, если бы ее комната была уже пуста… Пуста! Она опустеет. Должна опустеть сегодня… Ее дыхание, ее дыхание…

Он падает в кресло, проводит руками по лицу, как бы стараясь прогнать тень, чтобы яснее видеть.

Спасения нет, нет другого спасения… Все принято во внимание, да! Все взвешено… Он ее любит… А другая думает о смерти… Неизгладимое пятно у меня на душе… Бездна раскрылась вдруг… Все рушилось вдруг, разделилось, благодаря ей, благодаря ей! Она такая нежная, такая нежная, и все это зло из-за нее… Никому нельзя более жить… Никто более не узнает другого… Нас разделила бездна, а мы составляли одну жизнь, одну душу!.. Другого спасения нет. Иначе жить невозможно.

Молчание. Он встает в приливе своего страдания.