Том 2. Невинный. Сон весеннего утра. Сон осеннего вечера. Мертвый город. Джоконда. Новеллы

Симонетта. Вы все о любви думаете?

Панфило. А вы?

Молчание.

Симонетта. Видите, до чего доводит любовь.

Панфило. Да, когда на нее нет благословения.

Симонетта. Да будет благословенна любовь! Я разумею для донны Беатриче…

Панфило. Для донны Беатриче? Стало быть, молодой человек, который приезжает верхом…

Симонетта. Не знаю, не знаю.

Панфило. Не знаете, кто он?

Симонетта. Это — брат.

Панфило. Брат? Чей?

Симонетта. Убитого?

Симонетта. Брат синьора, который был убит в Поджио Герарди, в комнате донны Изабеллы, герцогом…

Панфило. А, понимаю… И теперь он ездит…

Симонетта. Не знаю.

Панфило. На днях я видел, он бродил по лесу. Он на вид очень молод, на щеках пробивается легкий пушок Он привязал лошадь к дереву, и видно было, что он поджидал кого-то. Он ездит к донне Беатриче?

Симонетта. Не знаю.

Панфило. Но ведь их разделяет кровь. Сначала ведь оба брата любили обеих сестер…

Симонетта. Может быть… не знаю.

Панфило. Но скажите, правда ведь, что тот другой был убит в объятиях донны Изабеллы, в ее объятиях, на груди ее, в то время как они спали? Ее залило кровью, и она всю ночь обнимала труп, а наутро сошла с ума…

Симонетта. Спросите старуху. Она все знает.

Панфило. А теперь брат… А любит ли его донна Беатриче? Она ждала его возвращения? Плакала эту ночь, под крики сов… Бедная! Она временами не откровенничает с вами?

Симонетта(прислушиваясь). Слышите голос? Это доктор. Говорит со старухой, на лестнице… Ухожу.

Панфило. Куда вы? Послушайте! Дорогая! Приходите сегодня вечером. Выслушайте меня, наконец. Мне хочется сказать вам… Симонетта! Симонетта!

Она удаляется через сад по кипарисовой аллее. Он идет за ней.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Из левой двери выходят, разговаривая, старая сиделка Теодата и Доктор.

Теодата. Весна, весна… Все просыпается. Даже кровь играет в жилах. На днях увидела красную розу!

Доктор. Надо, Теодата, этот цвет удалять с ее глаз.

Теодата. Эта красная роза, доктор, расцвела предательски. Нельзя было и подозревать, что она прячется в саду среди такого громадного количества белых роз. Садовник не заметил ее. Бедная, когда она увидела ее, она начала кричать и затряслась вся; и весь ужас той ночи вновь пронесся перед ее взором… Потом она сорвала ее, приколола себе на грудь и скрестила над ней руки… и говорила слова, которые пронзали мне сердце. Вчера она порывалась лечь на кране колодца и опустить косы в воду, смочить их, как мочат лен… Ее снова вдруг охватил ужас крови. Она снова почувствовала себя запятнанной… Ах, я так хорошо это помню… Волосы, особенно были промочены волосы, они слиплись от запекшейся крови, мы насилу отмыли их… Она, сидя в ванне, смеялась, когда мы ее мыли, смеялась беспрерывно, без устали. Я еще и теперь вижу ее, и теперь еще слышу… Хх, я всегда буду слышать этот смех, эти рыдания!.. Казалось, что гремела цепь с бадьей, спускающейся в колодец… Наши руки окоченели…

Доктор. Вы были там, вы все знаете… Вы видели тогда его брата, этого юношу, который…

Теодата(с оттенком почти материнской нежности). Вирджинио?

Доктор. Его зовут Вирджинио? Он был у меня, говорил со мной…

Теодата. Знаю, знаю.

Доктор. Он и с вами тоже говорил?

Теодата. Да, и со мной.

Доктор. Он приехал неожиданно, на взмыленной лошади, в страшном волнении, словно собирался звать меня к умирающему… Словно приехал издалека, через леса и реки. Я раньше не видел его. Сперва я был поражен, когда он стоял передо мной молча, дрожа всем телом, с горящими глазами. Не знаю почему, я подумал о сыне Весны… Это было в моей мрачной комнате, в которой всякое утро я вижу несчастных больных с их бледными лицами и стонами… Я почувствовал присутствие оживляющей силы… Вы понимаете. Для вашего благородного сердца нет ничего непонятного… Мы стары, но лучше нас никто не в состоянии воспринять обаяние молодости… Какое обаяние! Он весь был пропитан необыкновенным светом, он весь был соткан из новых и самых ярких красок. В нем чувствовалась какая-то свежесть, что-то такое, чего нельзя передать: он был словно человеческим плодом Весны… В тот момент, когда он стоял передо мной и молчал, я понял вдруг все обаяние мира. Своим молчанием он говорил о том, о чем могут говорить только ветер, травы и воды… Может быть, той, которая лишилась рассудка, он мог бы сказать слово, которое сотворит чудо!

Теодата(с проблеском надежды). Мог бы? Значит, мог бы? Он хотел видеть ее… Значит, доктор, он мог бы…