Том 2. Ночные дороги. Рассказы

Г. Адамович в своем обзоре уделяет Газданову больше внимания: «Гайто Газданов, автор напечатанного в июньской книжке „Русских записок“ рассказа „Бомбей“, дебютировал в нашей литературе лет десять тому назад и сразу обратил на себя внимание. После появления „Вечера у Клэр“ его единодушно зачислили в разряд самых несомненных, самых бесспорных наших „надежд“. Как это ни странно, Газданов пребывает в разряде этом до сих пор: нет ни малейшего основания его оттуда исключить, но чего-то и не хватает для того, чтобы признать надежду вполне оправдавшейся.

Случай довольно редкий! Каждый раз, когда приходится читать новую вещь Газданова, переживаешь в сжатом виде то же самое, что относится к его литературной биографии в целом… Первое впечатление: как талантливо! Немного найдется сейчас русских писателей, не только среди молодых, но и среди старших, которые наделены были бы такой свежестью восприятия, такой способностью чувствовать и отражать в слове краски, запахи и звуки, всю „влажную живую ткань бытия“. Первые страницы у Газданова неизменно вызывают восхищение, – вовсе не того порядка, как, например, при чтении Сирина, с его безошибочно рассчитанной механикой и холодным блеском, а, скорее, напоминающие Бунина, к которому, по манере писать, Газданов вообще близок. Как талантливо! Читаешь дальше, – и мало-помалу возникает чувство, переходящее в убеждение, что у автора нет темы, что он с одинаковым искусством описывает все попадающее ему под руку, что он обречен остаться наблюдателем происходящего на поверхности, не имея доступа в глубь жизни. Надолго ли обречен? Предсказания всегда опрометчивы…

„Бомбей“ – вещь чрезвычайно типичная для Газданова. Начинается она описанием встречи рассказчика с пожилым шотландцем Питерсоном в большом монпарнасском кафе. Случайная беседа соседей по столику приводит к дружбе, изменяющей всю жизнь одного из них. Однако перед тем, как рассказать о путешествии своего героя в Индию, Газданов обстоятельно осведомляет нас о его жизни в Париже, в квартире молодого испанца, который охарактеризован так ярко, будто ему предстоит играть в повествовании главную роль. В действительности, это – лицо эпизодическое, или, впрочем, эпизодично у Газданова решительно все. Принцип его творчества полностью противоположен тому, который провозглашен был Чеховым, – правда, только для драмы: ружья – повсюду, а которое из них выстрелит, предвидеть никак нельзя… Не обходится, разумеется, и без картин тропической природы. Больше всего, однако, уделено внимания приятелям и знакомым Питерсона, причем и тут Газданов нередко оказывается на уровне самых высоких требований, которые можно предъявить писательскому мастерству. Супруги Рабиновичи, обрисованные мимоходом, двумя-тремя штрихами, или другая чета, Серафим Иванович с Марией Даниловной, – будто наши давние знакомые…

Чтение увлекательное, но вместе с тем и удивляющее… Внутренних причин для прекращения повествования нет, а ведет его Газданов с таким заразительным удовольствием, что всякий готов читать и дальше, сколько угодно… Странный случай!» (Адамович Г. Русские записки. Часть литературная // Последние новости. 1938.23 июня).

…многочисленные прошедшие времена во французском языке… – Во французском языке девять прошедших времен, больше, чем настоящих и будущих, вместе взятых.

Было так удивительно за много тысяч верст от России услышать эту фразу, которая должна была бы прозвучать на Пересыпи или Молдаванке… – Пересыпь и Молдаванка – название районов Одессы, где жили главным образом бедняки, в большинстве своем евреи.

– Вы помните… Откровение святого Иоанна? – Имеется в виду Апокалипсис, или Откровение Иоанна Богослова, последняя книга Нового Завета, авторство которой приписывают одному из учеников Христа евангелисту Иоанну. В этой книге много пророчеств и темных двусмысленных мест, что сближает ее с книгами Ветхого Завета.

«И ангел вострубил, и небо скрылось, свившись, как свиток». – Неточная цитата из Откровения Иоанна; первая ее часть («И ангел вострубил») несколько раз повторяется в главе восьмой, тогда как вторая часть («и небо скрылось, свившись, как свиток») содержится в главе 6, ст. 14, где речь идет не об одном из ангелов, а об Агнце, снявшем шестую печать с запечатанной книги.

…прекрасного французского перевода «Конька-Горбунка»… – «Конек-Горбунок» (1834, полн. изд. 1856) – стихотворная сказка Петра Павловича Ершова (1815–1869). С начала 1870-х гг. переводилась на многие европейские языки.