Том 2. Повести

— В этом человеке есть совесть, — дрогнувшим голосом проговорил главный судья. — Я нахожу приговор жестоким. Да будет ему наказанием пожизненное заключение.

Все сенаторы одобрительно закивали головами. Орици, запинаясь, благодарил.

— Теперь ты уж наверняка успеешь выучить французский! — заметил сенатор Баккарини.

Затем он зачитал состав преступления и приговор второму осужденному.

С Марозини сбросили маску. Пицо — «брат всех болезней» (причем самый мягкий из всех «братьев», ибо он предавал людей смерти, доставляя им наименьшие страдания) — стянул рубаху с Альберто и уже приготовился завязать глаза жертвы белым платком, когда через толпу прорвался какой-то человек и бросился прямо к судейской трибуне.

— Он не виновен в оглашенном преступлении! Убийца — я! Гул удивления пронесся над толпой. Из уст в уста передавалось имя:

— Доктор Балдуин!

Доктор Балдуин — убийца? Этот честнейший человек? Странные дела творятся на белом свете.

Главный судья кивнул палачам, чтобы осужденного отпустили.

— Балдуин! — воскликнул Альберто. — Мой дорогой друг! Ты — убийца! Это немыслимо!

Балдуин поднял голову и сказал:

— Да, судьи Вероны. Убийца — это я. Я убил человека на краю кладбища и сейчас, видя, что хотят казнить вместо меня не в чем не повинного человека, почувствовал угрызения совести. Вот моя голова.

Марозини в ужасе подбежал к Балдуину и тихо стал упрекать его:

— О мой друг, зачем ты вмешался в это дело? К чему это? Моя жизнь все равно ничего не стоит, и, коль скоро ты попал в беду, я с радостью приму на себя все кары, что предназначены тебе на земле. Возьми обратно свое признание, пока еще не поздно.

Балдуин сердито оттолкнул его от себя.

— Не досаждай мне пустой болтовней! Для меня жизнь стоит еще меньше…

— Как так? А Эзра? Ты должен жить ради Эзры.

— Эзра… Эзра… — пробормотал Балдуин грустно. — Подожди, ты все узнаешь.

Тем временем Марио Челлини, обменявшись мнениями с сенаторами, провозгласил публике свое решение:

— Поскольку вину за совершенное злодеяние принял на себя Балдуин Джервазио, приговор, по закону, обращается против него: он подлежит смертной казни через обезглавливание.

Баккарини обернулся к Пицо:

— Итак, возьми его, Пицо, и сверши то, что повелела Верона!

Но Пицо, с неудовольствием рассматривавший бычью шею Балдуина, не успел подойти к нему, как в толпе снова возникло волнение.

Сапожник по имени Сило, смотревший на происходящее с макушки дерева, вдруг весело закричал на всю площадь:

— Глядите, глядите, еще один убийца идет! Ха-ха-ха!

И действительно, какой-то свирепого вида человек, с тяжелым темным взглядом, кулаками пробивал себе дорогу сквозь толпу, беспрерывно крича: «Пустите меня, пустите, клянусь мадонной, что сегодня здесь обезглавят меня!»

Народ хохотал, но расступался перед ним. Незнакомец пролез на помост в том месте, где Орици сорвал поручень, и, дружелюбно похлопав по плечу спешившего к Балдуину Пицо, заявил:

— Обожди-ка, папаша! И у меня найдется что сказать по этому делу.

С этими словами он направился к судьям и, откинув назад свой грязный разорванный плащ, заговорил:

— Судьи Вероны! Глубокоуважаемые, милостивые синьоры! Убийство, про которое здесь читали, совершил не этот человек и не тот, а самолично я!

— Кто ты таков? — вопросил Марио Челлини.

— Я бандит Руффо. Тот, кого я убил на кладбище, был мой приятель, одноглазый Карто, — «Старая блоха», как звали его в нашей компании. Мы работали вместе, на паях. При дележе добычи он пытался обмануть меня на целую гинею, и поэтому мы поссорились. Из ссоры разгорелась драка, и я, обозлившись, пырнул его ножом прямо в сердце — уж больно рассердился я на такую нечестность. Но тут — откуда ни возьмись — появилась полиция. Я перепрыгнул через ограду кладбища и бросился в часовню. И вдруг кто-то окликнул меня из гроба. Я решил, что это мертвец, но скорей всего то был вот этот бедняга. (Бандит указал на Альберто.) Как ошпаренный, я выскочил снова через окно и спрятался между могилами.

Главный судья Вероны согласно кивал седой головой.

— Необычайный случай. Такого еще не встречалось в моей судейской практике. Так оно, вероятно, и было — ты убийца, это несомненно. Бедный Марозини случайно попал в западню, но тебя я не понимаю, Балдуин. Объясни нам, зачем ты разыграл эту комедию?

— Я увидел на лобном месте своего наилучшего друга, — сказал Балдуин, — того, кто несколько лет назад отдал мне сокровище, более ценное, чем жизнь. Я был в долгу перед ним и хотел расплатиться — вот и все.

Балдуин с начала до конца рассказал о своем путешествии в Неаполь и о дружеском поведении Марозини, чем растрогал даже сердца веронских судей.

— Твоя правда, Балдуин. Теперь ты воистину достоин своего друга, — торжественно провозгласил главный судья. — Идите с богом домой и возрадуйтесь друг другу.

Затем, вскинув брови, он поглядел на Руффо.

— Но что заставило тебя, убийца, явиться с повинной, раз ты видел, что следы преступления хорошо скрыты?