Том 2. Проза

Я боюсь младенцев и мертвецов
Я ощупываю пальцами свое лицо
И внутри у меня холодеет от жути
Неужели я такой же, как все эти люди?
Люди, которые живут подо мной
Люди, которые живут надо мной
Люди, которые храпят за стеной
Люди, которые лежат под землей

Я отдал бы немало

За пару крыльев
Я отдал бы немало за третий глаз
За руку, на которой
Четырнадцать пальцев
Мне нужен для дыхания другой газ
У них соленые слезы и резкий смех
Им никогда и ничего не хватает на всех
Они любят свои лица в свежих газетах
Но на следующий день газеты тонут в клозетах
Люди, которые рожают детей
Люди, которые страдают от боли
Люди, которые стреляют в людей
Но не могут при этом есть пищу без соли

Музыка звучала достаточно громко, но к ней дополнительно примешивались то крики Людей, то взрывы, то выстрелы; и бежали картинки с все возрастающей скоростью, покуда не вылились в безумный гремящий поток…

И резко наступила тишина. Только неведомая птичка чирикала время от времени, да крутилась муха. В той самой комнате на острове, в которой мы оставили нашего героя, сидел он за столиком рядом с банкой пива и парой бутербродов, а напротив сидел на столе кролик. Он шевелил ушами и ел из блюда.

Герой, ухмыляясь, смотрел на кролика, на окружавшую обстановку, а посмотреть на нее стоило. Чего только тут не было, и трудно было предположить, кто и с какой целью собрал в этом месте столь разные вещи.

Оружие, маленький печатный станок, невообразимое количество пива и всяческой пищи, с трудом умещавшейся в огромном холодильнике, картины, безделушки и т. д. и т. п.

Под потолком, завершая композицию, торчало из стены древко флага, демонстративно распустившего свое полотенце над всем, что здесь было.

Большая красная буква «А» на белом фоне.

Кролик аккуратно прибрал остатки пищи из блюдечка. Герой, дождавшись этого момента, подцепил зверька рукой и сказал:

— Молодец! А теперь пошли отсюда, пока нет никого…

Они стояли у открытой двери. Герой вежливо опустил кролика на землю и легко подтолкнул его в сторону деревьев.

— Топай.

И кролик неторопливо двинулся куда-то. А герой обернулся и решительно захлопнул дверь. Что-то щелкнуло, дверь было заперта. Герой двинулся от бункера, но тут же вернулся: на ладони его лежал ключ. Герой повертел головой, нацепил ключ на гвоздик под звонком и, окончательно свободный, двинулся в сторону.

Далеко, однако, он не ушел, потому что некуда здесь было идти: остров был слишком мал. Герой смотрел на все стороны, отыскивая путь на свободу, но вокруг лежало море, море и море.

Он облазил остров вдоль и поперек, но никого здесь не было, и выбраться возможности тоже.

Вскоре он, порядком уставший, подошел обратно к двери бункера, ключ висел на месте.

А у двери его поджидал кролик.

— Привет, — сказал ему Герой, и кролик пошевелил ушами…

— Ну и что, — продолжал Герой, — пойдем, обследуем новое владение? А хозяева нагрянут, скажем, что деваться некуда было. Идет?

Кролик был согласен.

Герой стоял посреди комнаты и озирался вокруг. Кролика он держал на руках.

— Ну и что, — обращался он к зверьку, — пошарим тут чего-нибудь? Ты не против?

И он стал искать. «Чего-нибудь» оказалось колоннами, состоявшими из упаковок баночного пива различных сортов и наименований. Герой находке обрадовался.

— Это все нужно попробовать, — сказал он кролику. — Ты присоединишься?

Кролик ничего определенного не ответил, вследствие чего перед ним моментально появилось блюдечко с пивом. Кролик понюхал, подумал и пить не стал.

— Как хочешь… А я попробую. Ни разу такого не видел.

И попробовал…

Он сидел за столом, изрядно набравшись, и говорил чуть громче, чем положено, обращаясь к кролику:

— Знаешь в чем твоя беда? Думаешь, в том, что ты — кролик? Зверек, да?

Кролик смотрел на него своими дурацкими глазами и ничего не говорил, потому что, видимо, был кролик.

Герой, со всех сторон обставленный пустыми пивными банками, вытащил из очередной упаковки очередную банку, а брал он по одной штуке из одной упаковки, лихо ее распечатал и сказал:

— Сейчас я тебе объясню.

И совершил продолжительный глоток. Жидкость вливалась ему внутрь, и по мере того глаза его сперва округлялись, а потом и вовсе вылезли из орбит. Он с силой дунул жидкость из себя обратно, окатив мелкими брызгами все окружающее, и сказал севшим от испуга голосом:

— Дрянь какая — то!

Понюхал баночку и подтвердил:

— Апельсиновый сок, пакость.

— Выудил из очередного ящика очередную банку, прочитал название и успокоился: