Том 2. Проза

Герой наш родился в январе 1938 года в пригороде Милана на улице Глюк. Согласно мнению авторитетных астрологических справочников мужчина Козерог, рожденный в год Тигра, обладает следующими качествами: «Рассудительный тигр, который великолепно избегает неприятностей». Родители будущей звезды были одними из тех миллионов южан, которые перед войной, и — в еще больших количествах — после ее окончания, устремились в индустриальные города севера в поисках работы и средств к существованию. Семья Челентано происходила из Апулии, нищей провинции на обочине цивилизации, в которой еще в двадцатые годы такие вещи, как горные разбойники и албанские пираты, были делом вполне нормальным. Коренные жители Пьемонта и Ломбардии любили пришельцев не больше, чем нынешние москвичи — азербайджанцев. Ненавидеть было нетрудно: внешне и в смысле языка южане Италии отличаются от северян не меньше, чем вологодский мужик от кавказского. Аборигены навесили иммигрантам презрительное прозвище terrone: что-то вроде «землячок, брат», произошедшее от обычного среди южан обращения друг к другу (словечко «ара», кстати, имеет тот же самый смысл). Именно поэтому приезжие предпочитали селиться вместе. В одном из таких иммигрантских районов и родился Челентано.

Устроить юношу в жизни взялся дядя, который уже пустил на севере корни и владел часовой мастерской. С двенадцати лет Адриано стал работать у него подмастерьем: ремесло часовщика дорого ему до сих пор — он коллекционирует старинные часы и самостоятельно занимается их реставрацией; коллекцией своей дорожит не менее, чем песнями, которые спел, и кинокартинами, в которых снялся.

Шли пятидесятые — годы, когда рок-н-ролл был еще молод и энергичен: своей витальной энергией вторично после армий Монтгомери покорил приподнимавшуюся из развалин послевоенную Европу. Подвижный, верткий и музыкально одаренный юнец, получивший еще в школе прозвище Molleggiato (Попрыгунчик), не мог остаться в стороне от модного поветрия: он начинает играть и петь сначала в школьном театральном кружке, затем — в дворовой группе. Играет то, что играли тогда все — Чабби Чеккера, Джерри Ли Льюиса — но начинает писать и собственные песни на тексты своего приятеля Микеле дель Прете. (На протяжении следующих двух десятилетий Микеле становится соавтором многих хитов Челентано.)

В то время почти в каждой европейской стране появляются многочисленные подражатели Элвиса Пресли, Бадди Холли и прочих заокеанских звезд. Тони Стилл и Клифф Ричард в Англии, Джонни Холлидей во Франции, Маленький Тони и Бобби Соло в Италии — все они старательно копируют прикиды и ужимки своих учителей. Адриано, с детства наделенный исключительным даром передразнивать, обезьянничать и пародировать, идет тем же путем. С самого начала, однако, его отличает от множества подобных ему клонов что-то свое, особенное — пресловутая итальянская непосредственность с легким налетом пижонства портового бандита, которую сами итальянцы называют menefregismo (звучит весьма похоже на «пофигизм» и также близко и по смыслу).

Днем, когда популярность Челентано перешагнула за пределы улицы Глюк, официально считается 18 мая 1957 года: именно в этот день на первом итальянском фестивале рок-н-ролла певец (в сопровождении группы, состоявшей в основном из школьных приятелей и носившей характерное название «Rocky Boys») одерживает триумфальную победу. На Попрыгунчика сразу же обращают внимание кинопродюсеры: первый фильм под названием I frenetici (Сумасброды) появляется уже в следующем году. За ним следует еще ряд подобных поделок: «Парни из бара с джукбоксом», «Давай, Джонни, давай!», «Вопли любви», «Крикуны за решеткой» — всех их объединяет один и тот же нехитрый сюжет, хорошо знакомый поклонникам артефактов той эпохи, в частности — по картинам с молодым Элвисом Пресли. По-детски непосредственное копирование Америки вообще было нормой для итальянского коммерческого кинематографа той поры: достаточно вспомнить пресловутые «спагетти-вестерны», но Попрыгунчик, благодаря своему природному обаянию умудряется оживить даже эти эпигонские творения. Но все же подражательности пока гораздо, гораздо больше: даже в своем дебюте в «серьезном» кино — у Феллини в «Дольче вита» — Челентано играет «самого себя», выступая, скорее в качестве «приметы времени», чем актера в собственном смысле этого слова. (Примерно так же Андрей Макаревич «сыграл» в фильме «Афоня»).