Том 2. Стихотворения 1820-1826

Ты прав, мой друг, – напрасно я презрел
  Дары природы благосклонной.
Я знал досуг, беспечный муз удел,
  И наслажденья лени сонной,

Красы Лаис, заветные пиры,
  И клики радости безумной,
И мирных муз минутные дары,
  И лепетанье славы шумной.

Я дружбу знал – и жизни молодой
  Ей отдал ветреные годы,
И верил ей за чашей круговой
  В часы веселий и свободы;

Я знал любовь, не мрачною тоской,
  Не безнадежным заблужденьем,
Я знал любовь прелестною мечтой,
  Очарованьем, упоеньем.

Младых бесед оставя блеск и шум,
  Я знал и труд и вдохновенье,
И сладостно мне было жарких дум
  Уединенное волненье.

Но всё прошло! – остыла в сердце кровь.
  В их наготе я ныне вижу
И свет, и жизнь, и дружбу, и любовь,
  И мрачный опыт ненавижу.

Свою печать утратил резвый нрав,
  Душа час от часу немеет;
В ней чувств уж нет. Так легкий лист дубрав
  В ключах кавказских каменеет.

Разоблачив пленительный кумир,
  Я вижу призрак безобразный.
Но что ж теперь тревожит хладный мир
  Души бесчувственной и праздной?

Ужели он казался прежде мне
  Столь величавым и прекрасным.
Ужели в сей позорной глубине
  Я наслаждался сердцем ясным!

Что ж видел в нем безумец молодой,
  Чего искал, к чему стремился,
Кого ж, кого возвышенной душой
  Боготворить не постыдился?

Я говорил пред хладною толпой
  Языком Истины свободной,
Но для толпы ничтожной и глухой
  Смешон глас сердца благородный.

———

Везде ярем, секира иль венец,
  Везде злодей иль малодушный,
А человек везде тиран иль льстец,
  Иль предрассудков раб послушный.

Послание цензору *