Я вспоминал года, когда,Как железные стрижи,Пули, летя невпопад,В колокола били набат.Царь – выстрел вышли!Мы – вышли.А, Волга, не сдавай!Дон, помогай!Кама, Кама! <Где твои орлы?>Днепр, где твои чубы?Это широкие кости,Дворцов самочинные гости,Это ржаная ратьШла умирать.С бледными, злыми, зелеными лицами,Прежде добры и кротки,Глухо прорвали плотину и хлынулиТуда, где полкиШашки железные наголо вынули.Улиц, царями жилых, самозваные гости!Улиц спокойных долгие годы!Это народ выпрямляется в ростеС знаменем алой свободы.Брать плату оков с кого?И не обеднею Чайковского,Такой медовою, что тают души,А страшною чугунною обеднейОтветил выстрел первый и последний,Чтоб на снегу валялись туши.Дворец безумными глазами,Дворец свинцовыми устамиПохож на мертвеца,Похож на Грозного-отца,Народ любимый целовал…Тот хлынул прочь, за валом вал.Над Костромой, Рязанью, Тулой,Ширококостной и сутулой,Шарахал веник пуль дворца.Бежали, пальцами закрывши лица,И через них струилась кровь.Шумела в колокол столица.Но то, что было, будет вновь!Чугунных певчих без имен –Придворных пушек рты открыты.Это отец подымал свой ременьНа тех, кто не сыты.И, отступление заметив,Чугунных певчих ШереметевМахнул рукой, сказав «довольноСвинца для сволочи подпольной».С челюстью бледной, дрожащей, угрюмой,С остановившейся думойШагают по камням знакомым:«Первый блин комом».Вот она, вот она, вот она,Охота на белых царей!Нет. Веревкою серой обмотанаСвобода висит на Кремле.
Где выходили цари,Чтоб выть зимойНад крышами дворцов,Подняв головы к звездам,И ползал царский полк, как волки,Вслед за венценосным вождемНа четвереньках по площади –Любимый полк царя,Которому водкаНе была лекарством от скуки.
Русь, ты вся поцелуй на морозеСинеют ночные дорози.Синею молнией слиты уста,Синеют вместе тот и та.Ночами молния взлетаетПорой из ласки пары уст.И шубы вдруг проворноОбегает,Синея, молния без чувств.А ночь блестит умно и чорно.