К вечеру вышло тихое солнце,И ветер понес дымки́ из труб.Хорошо прислониться к дверному косякуПосле ночной попойки моей.Многое миновалосьИ много будет еще,Но никогда не перестанет радоваться сердцеТихою радостьюО том, что вы придете,Сядете на этом старом диванеИ скажете простые словаПри тихом вечернем солнце,После моей ночной попойки.Я люблю ваше тонкое имя,Ваши руки и плечиИ черный платок.
Октябрь 1906
«Ночь. Город угомонился…»
Ночь. Город угомонился.За большим окномТихо и торжественно,Как будто человек умирает.Но там стоит просто грустный,Расстроенный неудачей,С открытым воротом,И смотрит на звезды.«Звезды, звезды,Расскажите причину грусти!»И на звезды смотрит.«Звезды, звезды,Откуда такая тоска?»И звезды рассказывают.Всё рассказывают звезды.
Октябрь 1906
«Я в четырех стенах — убитый…»
Я в четырех стенах — убитый Земной заботой и нуждой.А в небе — золотом расшитый Наряд бледнеет голубой.Как сладко, и светло, и больно, Мой голубой, далекий брат!Душа в слезах, — она довольна И благодарна за наряд.Она — такой же голубою Могла бы стать, как в небе — ты,Не удрученный тяготою Дух глубины и высоты.Но и в стенах — моя отрада Лазурию твоей гореть,И думать, что близка награда, Что суждено мне умереть…И в бледном небе — тихим дымом Голубоватый дух певцаСмешается с тобой, родимым, На лоне Строгого Отца.
Октябрь 1906
Окна во двор
Одна мне осталась надежда:Смотреться в колодезь двора.Светает. Белеет одеждаВ рассеянном свете утра.Я слышу — старинные речиПроснулись глубоко на дне.Вон теплятся желтые свечи,Забытые в чьем-то окне.Голодная кошка прижаласьУ жолоба утренних крыш.Заплакать — одно мне осталось,И слушать, как мирно ты спишь.Ты спишь, а на улице тихо,И я умираю с тоски,И злое, голодное ЛихоУпорно стучится в виски…Эй, малый, взгляни мне в оконце!..Да нет, не заглянешь — пройдешь…Совсем я на зимнее солнце,На глупое солнце похож.