Том 2. Стихотворения и поэмы 1927-1930

Далека симбирская глушь,
тихо времени колесо…
В синих отблесках вешних луж
обывательский длинен сон.

По кладовым слежалый хлам,
древних кресел скрипучий ряд,
керосиновых-тусклых ламп
узаконенная заря.

И под этой скупой зарей
к материнской груди приник
лоб ребенка – еще сырой,
и младенческий первый крик.

Узко-узко бежит стопа,
начиная жизни главу;
будут ждать гостей и попа
и Владимиром назовут.

Будут мыши скрести в углу,
будут шкапов звенеть ключи,
чьи-то руки вести иглу,
обмывать, ласкать и учить.

И начнет – мошкарой в глаза –
этот мир мелочей зудеть,
и уйдет из семьи в Казань
начинающий жизнь студент.

Но земля рванет из-под ног,
и у времени колеса,
твердо в жизни веря в одно,
станет старший брат Александр.

По какой ты тропе пойдешь,
на какой попадешь семестр,
о, страны моей молодежь,
отойдя от своих семейств?!

Далека симбирская глушь,
тихо времени колесо…
В синих отблесках вешних луж
обывательский длится сон.

Он, – пока я кончаю стих, –
на портрете встав, на стене,
продолжая меня вести,
усмехается молодо мне.

И никак не уйти от глаз,
просквозивших через века,
стерегущих и ждущих в нас
взгляд ответный – большевика.

1929

Она продолжается