Том 20. Плодовитость

Констанс, которая как раз вошла в гостиную, услышала эти слова, те же самые слова, с которыми Бошен обратился к Блезу, так же усадив его за тот же стол, уступив отпрыску Фроманов место их несчастного сына, чье тело лежало еще на кровати в соседней комнате. И она отшатнулась в испуге при виде Дени, сидящего за письменным столом. Уж не воскресший ли это Блез? Не она ли сама, уходя с веселого завтрака после крестин, спутала близнецов, которые были так похожи друг на друга, что родители долгое время различали их только по цвету глаз? И теперь она вновь увидела в Дени Блеза: это вернулся Блез, он опять занял свое место, и он завладеет заводом, хотя она и убила его. Она просчиталась, — даже мертвый он завладеет заводом. Она убила одного из Фроманов, но тотчас же появился другой. Когда один из них умирает, другой заполняет брешь. И содеянное преступление показалось ей столь бессмысленным и ненужным, что она совсем растерялась, подалась назад, словно перед ней возник призрак — волосы на голове зашевелились, на лбу от ужаса выступил холодный пот.

— Это объявление для рабочих, — повторял Бошен. — Мы вывесим его на воротах.

Овладев собой, Констанс подошла ближе и сказала мужу:

— Напиши сам. К чему в такую минуту утруждать Блеза?

Она сказала «Блез», и леденящий ужас снова охватил ее. Невольно она услышала свои собственные слова, сказанные там, в прихожей: «Блез, принесите мне мое боа!» — а принес ей боа Дени. К чему было убивать Блеза, если остался Дени? Если смерть скосит одного из бойцов жизни, на смену ему всегда придет другой, чтобы занять на поле битвы опустевшее место.

Но Констанс ожидал еще один удар. В гостиную вошли Матье и Марианна, несчастный Моранж, охваченный безотчетной потребностью действовать, лихорадочно шагал взад и вперед, временами останавливался, растерянно топчась на месте, терзаясь жесточайшими муками, хотя сам не мог разобраться в этой сумятице чувств, сводившей его с ума.

— Я спущусь, — пролепетала Марианна, пытаясь осушить слезы и удержаться на ногах. — Пойду к Шарлотте, подготовлю ее, сообщу о несчастье… Только я смогу найти нужные слова, чтобы не убить ее вместе с крошкой, которого она носит под сердцем.

Растерянный, встревоженный Матье удерживал ее, желая уберечь от нового испытания:

— Нет, нет. Прошу тебя. Пойдет Дени, или я схожу сам.

С кротким упорством Марианна направилась к лестнице.

— Только я могу ей об этом сказать, поверь мне, у меня хватит сил.

И вдруг она упала без чувств. Пришлось уложить ее в гостиной на диване. Потом, когда она уже начала приходить в себя, хотя лицо ее, сведенное судорогой, было еще мертвенно-бледным, у нее началась неукротимая рвота.

И тогда, видя, с каким участием суетится Констанс: звонит горничной, велит ей принести домашнюю аптечку, — Матье признался в том, что они с женой до сих пор скрывали:

— Она беременна, на четвертом месяце, как и Шарлотта. В ее возрасте, в сорок три года, ей как-то неловко, мы поэтому никому не говорили. О! Что это за женщина! Какое неслыханное мужество, она хотела уберечь невестку от страшного и неожиданного удара хотя бы ценой собственной жизни.

Боже праведный! Опять беременна! Эта новость, как страшный удар, оглушила Констанс. Стало быть, если с ее помощью теперь погибнет Дени, его заменит другой Фроман, который скоро появится на свет. И всякий раз другой и другой, и так до бесконечности! С этим источником силы, с этой неиссякаемой жизнью бороться бессмысленно. Потрясенная тем, что едва открывшаяся брешь тотчас же заполнилась, она, бесплодная смоковница, почувствовала всю свою жалкую несостоятельность, все свое убожество. И она была побеждена, ее охватил священный ужас, словно ее смело и уносит победоносным потоком этой плодовитости, которой не видно конца.

V

Через год с лишним в Шантебле происходило большое празднество. Дени, занявший на заводе место Блеза, женился на Марте Девинь. Для всей семьи, оплакивавшей понесенную утрату, это было как бы первой улыбкой, первым лучом ласкового весеннего солнца, проглянувшего после суровой зимы. Исстрадавшиеся Матье и Марианна, все еще носившие траур, тихо радовались этому извечному возрождению жизни. Мать пожелала надеть светлое платье, отец по ряду соображений согласился не откладывать свадьбы, которая была решена уже много месяцев назад. Уже более двух лет вечным сном спала на маленьком жанвильском кладбище Роза, более года прошло с тех пор, как с нею рядом упокоился Блез, и обе могилы всегда были убраны свежими цветами. И память о дорогих умерших жила в сердцах близких, которые аккуратно посещали кладбище, и они — Роза и Блез — тоже незримо должны были присутствовать на празднике, занять отведенное им почетное место, словно бы и они вместе с родителями решили, что пришла пора отпраздновать свадьбу и не омрачать долее скорбью радость нового роста семьи.