Том 20. Плодовитость

Но если Матье и отрекся от власти, он тем не менее оставался владыкой, творцом, оракулом, которому внимали, которого слушались, к которому обращались за советом. Он по-прежнему жил с Марианной в любви и дружбе; они и теперь занимали бывший охотничий домик, переоборудованный в большой и комфортабельный дом, и напоминали основателей династии, в расцвете сил удалившихся на покой; они были счастливы тем, что вокруг них растет и крепнет бесчисленная поросль — дети их детей. Кроме Клер и Жерве, были еще Дени и Амбруаз, которые первыми вылетели из гнезда завоевывать свое счастье в Париже. В счастливом доме вместе с родителями по-прежнему жили три дочери — Луиза, Мадлена и Маргарита; все три уже почти на выданье, да еще три младших сына — Грегуар, шалопай и вольнодумец, упрямый и настойчивый Николя и по-детски мечтательный Бенжамен. Весь этот маленький мирок набирался сил в родном гнезде, на пороге открывавшейся перед ними жизни, ожидая каждый своей очереди выпорхнуть прочь. Здесь жила и Шарлотта, вдова Блеза, с двумя детьми — Бертой и Гийомом; втроем они занимали верхний этаж, где Шарлотта устроила себе мастерскую. Она могла считаться даже богатой, так как небольшая доля в прибылях завода, выделенная ей Дени, увеличивалась с каждым годом. Однако она по-прежнему много работала для торговца миниатюрами, чтобы, как она весело говорила, иметь карманные деньги на подарки детям в день их свадьбы. Тем более что о замужестве Берты уже подумывали. Это будет, наверное, первая внучка Матье и Марианны, которая выйдет замуж. Мысль о том, что они станут прадедушкой и прабабушкой, радовала их безмерно.

Четыре года спустя, первым из младших, вылетел из гнезда Грегуар. По этому поводу было немало неприятностей, целая драма, которую родители, впрочем, уже с некоторых пор предчувствовали. Грегуар не отличался благоразумием. Коренастый, подобранный, с насмешливой физиономией, с блестящими глазами, он с детства был самым беспокойным и неуемным в семье. Детство его прошло в лесах Жанвиля, он вечно отлынивал от уроков, а позднее прескверно учился в Париже, откуда вернулся веселый и здоровый, пока не решаясь остановить свой выбор на каком-нибудь ремесле или профессии. В двадцать четыре года он только и знал, что охотиться, удить да скакать верхом на лошади по всей округе, хоть был не глупее и не ленивее других. Но он упрямо и весело отстаивал право жить в свое удовольствие, как ему вздумается. Хуже всего было то, о чем уже говорил весь Жанвиль: вот уже несколько месяцев, как Грегуар возобновил свою юношескую дружбу с Терезой Лепайер, дочерью мельника, и по вечерам их не раз видели в укромных уголках, под ивами Иезы.

Как-то утром Матье отправился посмотреть, появились ли уже выводки куропаток на полях по пути к Марею, и взял с собой Грегуара. Как только они остались одни в лесных порослях на плоскогорье, Матье обратился к сыну:

— А знаешь, мальчик, я тобой недоволен… Мне непонятна твоя праздность здесь, среди нас, где все работают. Я согласен ждать до октября, коль скоро ты обещал мне к этому времени выбрать занятие, которое тебе по душе… Но что это еще за история? Мне рассказывали, что ты якобы встречаешься с дочерью Лепайеров? Неужели ты хочешь, чтобы у нас были большие неприятности?

Грегуар даже бровью не повел и только расхохотался.

— Отец! Надеюсь, ты не станешь бранить своего сына за то, что он свел дружбу с красивой девушкой… Вспомни-ка, пожалуйста, что именно я дал ей десять лет назад первый урок езды на велосипеде. И вспомни о белых розах, которые она помогла мне стащить в саду у мельника в день свадьбы Дени.

Он окончательно развеселился, припоминая свое детское увлечение, забавы у маленькой речушки, походы в чащу леса за ежевикой, которой дети лакомились в уголках, известных лишь им одним. Былая нежность, очевидно, вспыхнула с новой силой, как пожар, который не щадит ничего, ибо Грегуар рассказывал об этих далеких временах с краской на щеках, со сверкающим взором.

— Бедняжка Тереза, ведь многие годы мы с ней были враги не на живот, а на смерть из-за того, что однажды, возвращаясь с праздника, я толкнул ее в лужу и она испачкала платье… Правда, этой весной мы помирились, случайно встретившись в маленьком лесочке Монваля. Ну скажи, пожалуйста, отец, разве это преступление поболтать немного при встрече, если нам обоим это приятно?

Матье встревожила горячность, с какой Грегуар оправдывался, и он попытался объяснить сыну:

— Конечно, это не преступление, если вы ограничиваетесь одними только «здравствуйте» и «до свидания». Но говорят, что вас видят вдвоем по ночам, в обнимку, кому-то даже показалось, что он приметил вас в густой траве прибрежного оврага, где вы мечтали при луне.

И когда Грегуар в ответ еще громче расхохотался радостным молодым смехом, Матье строго добавил: