Том 22. Повесть о двух городах

Добрейшая мисс Просс! Как она его уговаривала! Как будто он отвернулся от нее потому, что она его чем-то обидела! Ведь мистер Лорри давным-давно, когда они еще жили в Сохо, разузнал про нее все и выяснил достоверно, что этот драгоценный братец обобрал свою сестру дочиста, пустил в трубу ее денежки и бросил ее на произвол судьбы.

А все-таки он снизошел и выдавил из себя несколько добрых слов, но при этом с таким покровительственным видом, как если бы не он ей, а она ему была чем-то обязана (так уж оно спокон веков водится на белом свете!). Но тут мистер Кранчер хлопнул его по плечу, и из его хриплой глотки вырвался загадочный вопрос:

— Постойте-ка! Что я вас хочу спросить… Как вас по-настоящему-то звать? Джон Соломон или Соломон Джон?

Служащий братец, опешив, уставился на него опасливым взглядом. До сих пор Кранчер не открывал рта.

— Что ж вы молчите? — продолжал мистер Кранчер. — Кажется, я ясно спрашиваю, можете вы мне сказать (сам Кранчер, по-видимому, не мог) — вы Джон Соломон или Соломон Джон? Она вас зовет Соломон, кому же как не ей знать, коли она ваша родная сестра. А вот я знаю, что вас зовут Джон. Так какая же ваша фамилия, а которое имя? И как же это выходит, что она — Просс? Там у нас вы по-другому назывались.

— Что это вы хотите сказать?

— Да вот то и хочу сказать! Только я запамятовал и не могу припомнить, как это вы у нас звались!

— Так не можете?

— Нет, не могу. Но готов поклясться, что ваше имя из двух слогов было!

— Вот даже как?

— Да. А у того другого — короткое, в одни слог. Я вас хорошо помню. Вы были фискальным свидетелем в Олд-Бейли. И как это у меня, дьявол окаянный, отец лжи, ваш прародитель, память отшибло? Как же вас тогда звали?

— Барсед, — неожиданно подсказал чей-то голос.

— Да, верно! То самое имя. Хоть сейчас на тысячу фунтов поспорю, то самое! — воскликнул Джерри.

Человек, так внезапно вступивший в разговор, был не кто иной, как Сидни Картон. Он вышел из-за спины мистера Кранчера и остановился, заложив руки за фалды своего дорожного сюртука с таким же скучающим видом, с каким он когда-то сидел в Олд-Бейли.

— Не пугайтесь, дорогая мисс Просс. Я приехал вчера вечером к мистеру Лорри, старик просто глазам своим не поверил! Мы с ним уговорились, что я никуда не буду показываться до тех пор, пока все не уладится, разве только, если я смогу быть чем-нибудь полезен. Я пришел сюда потому, что я рассчитывал поговорить с вашим братом. Я бы желал вам не такого брата, мисс Просе, и не в такой должности, в какой подвизается здесь мистер Барсед. Ради вас я желал бы, чтобы мистер Барсед не был тюремной овечкой.

Овечками в тюрьмах называют доносчиков, фискалов, которых тюремщик подсаживает к заключенным. Бледное лицо фискала стало совсем серым.

— Да как вы смеете, сударь… — накинулся он на Картона.

— Сейчас скажу, — перебил его Сидни. — Я видел вас, мистер Барсед, когда вы выходили из Консьержери; это было примерно час тому назад, я стоял против тюрьмы и разглядывал стены. У вас такое лицо, что его не скоро забудешь, а я вообще памятлив на лица. Меня заинтересовало, какое вы имеете касательство к тюрьме, а так как вы в свое время немало способствовали — и вы это знаете не хуже меня — несчастьям, обрушившимся на моего злосчастного друга, то я решил последить за вами. Я вошел за вами в погребок и сел за соседний столик. Из вашего весьма откровенного разговора и более чем откровенных высказываний ваших почитателей мне не трудно было заключить, чем вы занимаетесь. И так постепенно из всех этих случайных открытий у меня, мистер Барсед, созрел определенный план.

— Какой такой план? — буркнул фискал.

— Ну, знаете, рассказывать об этом не совсем удобно, может быть даже и опасно. Я думаю, вы не откажетесь уделить мне несколько минут, мы с вами могли бы поговорить по душам, — ну хотя бы, скажем, в банке Теллсона.

— Это надо понимать как угрозу?

— Что вы! Разве я вам угрожал?

— С какой стати я с вами пойду?

— Вот этого я не могу вам сказать, если вы сами не знаете.

— Вернее, не желаете сказать? — нерешительно промолвил фискал.

— Вы совершенно правильно угадали, мистер Барсед. Не желаю.

Беспечный пренебрежительный тон и быстрая сообразительность, несомненно, помогли Картону добиться того, чего он хотел от такого человека, как Барсед. Глаз у него был хорошо наметан, он видел, с кем имеет дело, и знал, что именно так с ним и надлежит действовать.

— Ну, вот, что я тебе говорил? — накинулся фискал на сестру. — Если у меня теперь будут неприятности, так и знай, все из-за тебя!

— Полноте, мистер Барсед, — остановил его Сидни. — Можно ли быть таким неблагодарным? Если бы не мое глубокое уважение к вашей сестре, разве я стал бы предлагать вам мой план, который, я надеюсь, подойдет нам обоим. Угодно вам идти со мной в банк?

— Мне угодно послушать, что вы мне имеете сказать. Да, иду.