Том 23. Лесные жители

В этом апреле я заглянул к другу в тверские леса. Первым, кто встретил меня, был Марлок — спокойный, уравновешенный, слегка постаревший. «Да, — сказал хозяин дома, — возраст мало кого украшает. Но вкус к жизни Марлок сохранил. Стал дружелюбен с собаками. А недавно заезжали к нам мимоходом друзья. В машине у них оказался котенок. Надо было видеть, с каким стараньем ловил Марлок для гостя мышей. И пристрастился старик к рыбалке. Сядет сзади меня и с поплавка глаз не сводит — понимает, что это значит, когда поплавок начинает плясать на воде. Это хорошее утешение бывшему донжуану».

Кошки дичают быстро. На Мещере староверу отцу Алимпию, живущему в лесном скиту, друзья подарили для спасенья от одиночества кота-баловня, выраставшего на хороших харчах и много ездившего с хозяевами в автомобиле и летавшего на самолете. Звали кота Васильком. Довольствие в скиту было у кота скромное, постное. Эта еда ему не понравилась, и кот немедленно взял судьбу в свои лапы. Спустя месяц городской неженка превратился из Василька в страшного Василиска — грозу всего живого в лесу. Ловил не только пташек, но даже и крупных для него рябчиков, одолевал зайцев.

Принести в зубах такую добычу было Васильку не по силам. Стал он зайцев, упираясь, волоком доставлять в скит.

Героическим делом для кота оказалась ловля змей. Он бесстрашно их умертвлял и с удовольствием ел. Иногда, сытый, приносил добычу домой. Нередко змея еще шевелилась, и Василёк забавлялся с нею игрой. Не ясно, был ли он невосприимчив к яду или ловкость помогала ему избегать змеиных укусов, но ловля гадюк и ужей, кажется, доставляла коту наибольшее удовольствие.

Мы с другом, проезжая этой весной по мещерским лесам, решили заехать в скит старовера — сфотографировать кота-змеелова. Но, наводя справки, узнали: сгинул где-то в лесу Василёк. Отшельник считает, что верного друга его украли. Но это сомнительно — кому придет в голову забираться в мещерские дебри и красть кота. Скорее всего, «маленький тигр» сложил свою буйную голову, встретив охотника посильнее себя. Это мог быть филин. А может, с ружьем человек: кот-разбойник в лесу — существо нетерпимое.

А этот вот хмурый нелюдимый котяра «квартирует» у таежной отшельницы Агафьи Лыковой. Семья староверов бедствовала без кошек — бурундуки и мыши опустошали посевы ржи и гороха. Первая просьба к геологам о помощи была такая: одарите солью и привезите ради бога кошек. Привезли на лодке сразу то и другое.

Грозный жилец усадьбы Агафьи Лыковой.

Я познакомился с Лыковыми, когда в усадьбе кошек было уже полдюжины. С грызунами они расправились скоро, а потом наступил для кошек «великий пост»: еда с огорода — картошка, горох и репа — мышеловам не подходила. И стали они похожи на слежавшиеся валенки. Кое-что добывали кошки в тайге, но заботы о котятах удерживали их возле избы. Кот же с таким житьем мириться не захотел и подался в тайгу. Белки, рябчики, мыши и содержимое птичьих гнезд — все было доступно мрачному хищнику, появлявшемуся у избы только с приходом зимы, да еще на свидания с кошками. От людей он отвык и особо страшился любого нового человека.

Мне труда стоило сделать снимок этого дикаря. Помогла банка мясных консервов, к которой добраться можно было только по специально положенному шесту.

Дичающих летом кошек в лесу встречаешь нередко. Ведут они себя, как бандиты. Но на пороге зимы нрав их меняется, возвращаются к человеческому жилью. «Выпадет первый снежок, и они тут как тут — голов семь-восемь сбиваются на кордоне. Забираются на чердак, лезут на сеновал, таятся в сарае. Однажды через трубу прямо в кастрюлю одна угодила», — так курский лесник жаловался на кошек. Я попросил припомнить хоть один случай, чтобы кошка осталась в лесу на зиму. «Что вы! Не выживет!» — был ответ.

Но вот удивительный случай: кошка перетерпела зиму в лесу, причем не мягкую зиму и снежную. В Окском заповеднике при учете зверей по следам обратили вниманье на странные отпечатки лапок. Гадали: кто бы мог быть? Странный след встречался еще не раз, но никто не подумал, что это кошка.

Ее увидели в половодье. Весной леса у Оки заливаются на громадных пространствах. И лишь «горы» остаются сухими. Горами зовут тут маленькие незатопляемые островки суши. На одних спасаются зайцы, еноты, лисы, на других токуют тетерева. Тимошкина Грива — как раз такой островок. Орнитологи заповедника загодя поставили на «горе» шалаш и очень надеялись понаблюдать из него токовище. Но тетерева почему-то на остров не опускались. Что-то мешало тетеревиным свадьбам. Стали оглядывать островок и обнаружили кошку.

Утром мы сговорились посетить Тимошкину Гриву. Это была полоска суши с желтой прошлогодней травой и соломенным шалашом. Крутом в воде — ветлы, дубы и липы. Взлетели с деревьев тетерева. А где же тот, кто мешает нм токовать на земле? Оглядели остров, оглядели шалаш.