Том 25. Вождь окасов. Дикая кошка. Периколя. Профиль перуанского бандита

— Я вижу, что дело кончилось иначе, нежели я ожидал, — сказал он, — и потому оставляю вас… кажется, бесполезно связывать этого пленника.

— Совершенно бесполезно, — подтвердил дон Панчо. Антинагюэль ушел. Оставшись только с Красавицей и Бустаменте, дон Рамон в порыве признательности бросился к ним и вскричал с энтузиазмом:

— О! Мои спасители!

— Постойте, кабальеро! — вскричал дон Панчо. — Теперь нам надо объясниться.

Сенатор остановился в остолбенении.

— Неужели, дон Рамон, вы полагали, — сказала Красавица, — что такой пошлый плут как вы, может внушить нам малейшую жалость?

— Дело в том, — прибавил Бустаменте, — что нам хотелось одним распоряжаться вами…

— Вы сознаетесь, не правда ли, — продолжала Красавица, — что вы в нашей власти и что если мы захотим убить вас, так это для нас очень легко?

Сенатор был раздавлен.

— Теперь, — прибавил Бустаменте, — отвечайте категорически на все вопросы, которые вам сделают; я должен предупредить вас, что ложь будет стоить вам жизни.

Новый трепет пробежал по членам сенатора. Бустаменте продолжал:

— Как вы очутились здесь?

— О! Очень просто, генерал; на меня напали индейцы.

— Куда вы ехали?

— В Сантьяго.

— Один?

— Нет, черт побери! — вскричал сенатор. — У меня был конвой в пятьдесят всадников… Но, увы! — прибавил он со вздохом. — Этого оказалось недостаточно.

При слове «конвой», Бустаменте и Красавица переглянулись. Дон Панчо продолжал допрос.

— Зачем вы ехали в Сантьяго?

— Затем, что политика мне надоела; я имел намерение удалиться на мою ферму жить в своей семье.

— У вас не было другой цели? — спросил Бустаменте.

— Нет.

— Точно?

— Точно… Ах! Постойте, вспомнил… мне было дано поручение…

— Ну, вот видите!

— О! Боже мой! Я забыл про него, уверяю вас.

— Гм! Какое же это поручение?

— Не знаю.

— Как не знаете?

— Право не знаю; мне дали депешу.

— Покажите ее мне…

— Вот она!

Бустаменте схватил депешу, сорвал печать и быстро пробежал бумагу глазами.

— Ба! — сказал он, комкая ее между сжатыми пальцами. — В этой депеше нет никакого смысла, она вроде тех, которые поручаются людям вашего сорта.

Сенатор притворился, будто принимает эту фразу за комплемент.

— Я сам тоже думал, — сказал он с улыбкой, которая имела притязание быть приятной, но страх, искрививший его черты, делал из нее отвратительную гримасу.

Услышав нелепый ответ дона Рамона, Бустаменте не мог удержаться и громко расхохотался; сенатор поспешил принять участие в смехе генерала, сам не зная почему. Донна Мария прекратила эту веселость, заговорив:

— Дон Панчо, ступайте к Антинагюэлю; необходимо, чтобы завтра на рассвете он потребовал свидания у авантюристов, которые засели как совы на вершине скалы.

— Но если он откажет? — заметил удивленный Бустаменте.

— Он должен согласиться; постарайтесь его убедить.

— Попробую.

— Надо успеть во что бы то ни стало.

— Я успею, если вы требуете.

— Во время вашего отсутствия я поговорю с этим человеком.

— Говорите, я уйду.

Трудно сказать к чему прибегнул Бустаменте для того, чтобы заставить токи повести переговоры с осужденными; но дело кончилось тем, что он успел в своем предприятии.

Когда он возвратился к донне Марии, разговор ее с сенатором уже был кончен. Генерал услышал только как она сказала сардоническим голосом:

— Устройте же все это как можете, любезный дон Рамон; если вы не сумеете, я отдам вас индейцам, и они сожгут вас живого.

— Гм! — прошептал дон Рамон с испугом. — Если они узнают, что это сделал я, что тогда будет со мной.

— Вы будете сожжены.

— Черт побери! Черт побери! Перспектива не совсем приятная; неужели вы не можете дать это поручение кому-нибудь другому?

Донна Мария лукаво улыбнулась и сказала:

— Успокойтесь, я буду вашей сообщницей; я вам помогу.

— О! Когда так, — сказал сенатор с радостью, — я заранее уверен в успехе.

Красавица сдержала слово: она помогла дону Рамону исполнить смелый план, задуманный ею. Дон Панчо остерегался расспрашивать куртизанку; он знал, что она трудится для него и потому был на этот счет совершенно спокоен. Он ожидал терпеливо, когда она сама сочтет нужным рассказать ему все.

Глава LXIII КАПИТУЛЯЦИЯ

Вернемся в хижину совета, куда граф де Пребуа Крансэ был введен генералом Бустаменте. Дон Панчо имел слишком много личного мужества, чтобы не любить и не ценить это качество в другом. Гордая и надменная поза молодого человека ему понравилась. Поэтому после довольно грубого ответа Луи, дон Панчо вместо того чтобы сердиться на него сказал ему, поклонившись:

— Ваше замечание совершенно справедливо, господин…

— Граф де Пребуа Крансэ, — подсказал француз, кланяясь.

В Америке дворянства не существует, а потому титулы там неизвестны. Однако ж нет на свете другой страны, в которой это дворянство и эти титулы пользовались бы таким почетом! На графа и на маркиза там смотрят как на людей высшего сорта. То, что мы сказали, относится не к одной Южной Америке, где на основании прежних законов, утверждающих, что всякий кастеланец благороден, потомки испанцев могли бы по справедливости иметь притязание на дворянство. В Соединенных Штатах в особенности влияние титулов царствует во всей своей силе.