Том 25. Вождь окасов. Дикая кошка. Периколя. Профиль перуанского бандита

Маневр был исполнен совершенно так, как посоветовал шпион: между тем как один из отрядов начал ломиться в дверь Quinta Verde, дон Педро повел солдат, находившихся под командою Диего, к противоположной стороне дома, где было открыто одно из окон. Это окно защищалось железной решеткой, но несколько перекладин ее заранее были выбиты, так что образовался весьма удобный проход. Педро велел солдатам молчать, и они один за другим пробрались в дом. Под руководством шпиона они шли тихо, не встречая никаких препятствий. Через несколько минут они дошли до запертой двери.

— Здесь, — сказал Педро шепотом.

По знаку сержанта, дверь была выбита ружейными прикладами, и солдаты бросились в залу.

Она была пуста. На полу лежал без движения человек. Сержант бросился к нему и вдруг отступил с криком ужаса. Он узнал своего начальника. В груди Бустаменте торчал кинжал, с привязанным к нему длинным черным ярлыком, на котором красными чернилами были написаны следующие слова:

«Правосудие Мрачных Сердец».

— О! — вскричал Диего. — Мщение! Мщение!

— Мщение! — повторили за ним солдаты с яростью, смешанной с ужасом…

Сержант обернулся к дону Педро, думая, что тот все еще стоит возле него, но шпион, который один мог руководить солдатами при розыске, счет благоразумным ускользнуть. Как только он увидал, что случилось то, чего он опасался, он исчез так, что никто не приметил этого.

— Все равно, — сказал Диего, — если бы мне пришлось разрушить до основания этот разбойничий вертеп и не оставить камня на камне, клянусь, что я отыщу этих демонов, хотя бы они скрылись в недра земли.

Старый солдат начал осматривать повсюду, между тем как хирург, последовавший за отрядом, старался возвратить к жизни раненого.

Как сказал шпион, Мрачные Сердца действительно имели тайные проходы, известные только им одним. Совершив свое ужасное мщение, они преспокойно ушли через эти проходы и были уже далеко и вне всякой опасности, когда солдаты искали их в доме.

Дон Тадео и дон Грегорио одни вернулись на ферму и очень удивились, когда Валентин, которого они считали давно спящим, подошел к ним и в такое позднее ночное время просил их уделить ему несколько минут. Несмотря на весьма естественное удивление, какое вызвала у них эта просьба, дон Тадео и дон Грегорио, предполагавшие, что француз имел важные причины действовать таким образом, исполнили его желание, не сделав ни малейшего замечания. Разговор был продолжителен; но мы считаем бесполезным передавать его здесь, а перескажем только его конец, из которого читатель поймет в чем было дело.

— Я не стану настаивать, — говорил дон Тадео, — хотя вы и не хотите объясниться вполне: я считаю вас слишком серьезным человеком, дон Валентин, и потому совершенно убежден, что причины, побуждающие вас оставить нас, важны.

— Чрезвычайно важны, — подтвердил молодой человек.

— Очень хорошо, но скажите мне, в какую сторону намерены вы отправиться, уехав отсюда?

— Признаюсь вам откровенно, впрочем вы уже это знаете, друг мой и я отыскиваем богатства и потому все дороги для нас хороши, тем более, что мы по преимуществу должны рассчитывать на случайность.

— Я с вами согласен, — отвечал дон Тадео, улыбаясь, — но послушайте: в Вальдивии у меня есть большое имение, куда я сам намерен скоро поехать. Что вам мешает отправиться в эту сторону, а не в другую?

— Ничего решительно.

— Мне теперь нужен надежный человек, которому я мог бы дать поручение в Ароканию, к главному вождю народа той страны. Если вы поедете в Вальдивию, вам придется проехать Ароканию во всю длину; хотите взять на себя это поручение?

— Почему же, — отвечал Валентин, — я еще никогда не видал дикарей и не прочь узнать о них что-нибудь.

— И прекрасно… стало быть, это решено… вы завтра едете, не правда ли?

— Завтра? Нет, позвольте сегодня, через несколько часов: солнце скоро взойдет.

— Справедливо. В таком случае в минуту вашего отъезда, мой управляющий вручит вам от меня письменную инструкцию.

— Ну вот я превратился в посланника! — сказал Валентин смеясь.

— Не шутите, друг мой, — заметил серьезно дон Тадео, — поручение, которое я вам даю, щекотливо, даже не безопасно, не скрываю этого… если у вас отнимут бумаги, которые вы будете везти, вы подвергнетесь большому риску… Что вы на это скажете?

— Где опасность, там и удовольствие… а как зовут того, кому я должен вручить эти бумаги?

— Видите ли, эти бумаги двух сортов: одни касаются только вас; дорогой вы прочтете их и узнаете некоторые вещи, которые вам необходимо знать для успеха данного вам поручения.

— Понимаю, а другие?

— Другие должны быть отданы в собственные руки Антинагюэлю, то есть Тигру-Солнцу.

— Забавное имя! — сказал Валентин смеясь. — Но где же я встречу этого господина, с таким грозным именем?

— Я и сам этого не знаю, — отвечал дон Тадео.

— Ароканские индейцы, — перебил дон Грегорио, — народ кочевой, и потому у них часто трудно найти тех, кого ищешь.

— Ба! Я его найду, будьте покойны.

— Мы совершенно в вас уверены.