Том 25. Вождь окасов. Дикая кошка. Периколя. Профиль перуанского бандита

— Отчего? Я не боюсь пыток; сестра моя увидит, как умирает вождь.

— Послушайте, вы слышали угрозы этой женщины? Она назначает меня в невольницы; стало быть, моя жизнь не подвергается никакой опасности!

Курумилла сделал знак согласия.

— Если же, — продолжала она, — вы останетесь со мною, вас возьмут и убьют?

— Да, — отвечал Курумилла холодно.

— В таком случае, кто же уведомит о моей участи друзей моих? Если вы умрете, вождь, каким образом узнают они, куда увели меня? Будут ли они тогда в состоянии освободить меня?

— Это правда, они не узнают ни о чем…

— Стало быть, вы должны остаться в живых, вождь, если не для себя, то для меня… бегите же, спешите к ним.

— Сестра моя хочет этого?

— Я требую.

— Хорошо! — воскликнул индеец. — Я уйду, но пусть сестра моя не унывает; скоро она увидит меня.

В эту минуту топот лошадей сделался еще громче; ясно было видно, что преследователи находились только в нескольких шагах от беглецов. Курумилла поднял оружие, заткнул его за пояс и, сделав последний знак ободрения донне Розарио, проскользнул в высокую траву и исчез. Молодая девушка оставалась с минуту задумчивой, но скоро, неустрашимо подняв голову и прошептав твердым голосом одно слово: «Пойду!» вышла из чащи, скрывавшей ее от взоров, и с решимостью встала посреди дороги. Антинагюэль и Красавица были в десяти шагах от нее.

— Вот я, — сказала донна Розарио твердым голосом, — делайте со мной что хотите.

Ее гонители, пораженные таким необычайным мужеством, остановились в изумлении. Мужественная девушка спасла Курумиллу.

Глава XLIX ЗМЕЯ И ЕХИДНА

Донна Розарио стояла посреди дороги, скрестив руки на груди, и гордо подняв голову. Красавица быстро оправилась от волнения, которое причинило ей неожиданное появление ее невольницы; соскочив с лошади, она схватила руку молодой девушки и крепко сжала ее.

— О, о! — сказала она насмешливым тоном. — Мое прелестное дитя, так-то вы заставляете нас бегать за вами? Но не беспокойтесь, мы сумеем помешать вам рыскать где попало.

Донна Розарио отвечала на эти слова только улыбкой холодного презрения.

— А! — вскричала куртизанка, крепко сжимая ей руку. — Я сумею укротить ваш надменный характер.

— Сеньора, — с кротостью заметила молодая девушка, — вы больно жмете мне руку.

— Змея! — возразила Красавица, грубо ее отталкивая. — Зачем не могу я раздавить тебя под моими ногами!

Донна Розарио зашаталась, запнулась о корень дерева и упала. Ударившись лбом об острый камень, она слабо вскрикнула и лишилась чувств.

Антинагюэль стремительно бросился к ней, чтобы поднять ее. Кровь сильно текла из глубокой раны, при виде которой индеец зарычал как хищный зверь. Он наклонился к молодой девушке, поднял ее с чрезвычайными предосторожностями и старался остановить текущую кровь.

— Фи! — сказала ему Красавица с насмешливой улыбкой. — Вы хотите исполнять ремесло старухи, вы, верховный вождь вашего народа? Оставьте эту жеманницу, ваши попечения будут для нее бесполезны; кровь, напротив, принесет ей пользу.

Антинагюэль молчал: ему хотелось заколоть эту фурию. Он бросил на нее взгляд, до того исполненный гнева и ненависти, что донна Мария испугалась. Невольно она отскочила, чтобы стать в оборонительное положение, и поднесла руку к груди, чтобы вынуть кинжал, который всегда носила при себе.

Между тем заботы Антинапоэля оставались без последствий; молодая девушка все была без чувств. Через минуту Красавица увидела, что в свирепом вожде ароканов любовь превозмогала ненависть, и к ней возвратилась вся ее смелость.

— Пусть привяжут эту тварь к лошади, — сказала она, — и вернемся в деревню.

— Эта женщина принадлежит мне, — вскричал Антинагюэль, — я один имею право распоряжаться ею как вздумаю.

— Нет еще, вождь; когда вы освободите Бустаменте, тогда я отдам вам ее.

Антинагюэль пожал плечами.

— Сестра моя забывает, что со мною тридцать воинов, а она почти одна.

— Что значат эти слова? — спросила донна Мария надменным тоном.

— Они значат, — возразил индеец холодно, — что сила на моей стороне и что я поступлю как мне вздумается.

— Так-то держите вы ваши обещания? — заметила Красавица с насмешкой.

— Я люблю эту женщину! — возразил Антинагюэль глубоко выразительным голосом.

— Знаю! — вскричала она запальчиво. — Поэтому-то я и отдаю вам ее.

— Я не хочу, чтобы она страдала.

— Хорошо же мы понимаем друг друга, — воскликнула Красавица с насмешкой, — я отдаю вам эту женщину нарочно затем, чтобы вы заставили ее страдать.

— Если так думает моя сестра, она ошибается.

— Вождь, вы сами не знаете что говорите, вам незнакомо сердце белых женщин.

— Я не понимаю моей сестры.

— Вы не понимаете, что эта женщина никогда не будет вас любить, что она будет чувствовать к вам только презрение и что чем более вы будете унижаться перед нею, тем более она будет презирать вас.

— О! — отвечал Антинагюэль. — Я вождь слишком знаменитый, чтобы заслужить презрение женщины.

— После увидите; а пока я требую моей пленницы.

— Сестра моя не получит ее.

— Вы серьезно говорите это?

— Антинагюэль никогда не шутит.

— Ну, так попробуйте же взять ее от меня, — вскричала донна Мария.