Том 26. Путешественник не по торговым делам. Рассказы 60-х годов

Мистер Завещатель жил в своих обставленных мебелью комнатах уже два или три года, а то и больше, и постепенно убедил себя, что мебель теперь принадлежит ему. В этой приятной уверенности пребывал он и в тот час, когда посреди ночи на лестнице послышались шаги, чья-то рука зашарила по двери, отыскивая дверной молоток, а затем раздался торжественный звучный удар, который произвел на мистера Завещателя такое же действие, как если бы в кресле у него сорвалась пружина, — его мгновенно выбросило из кресла.

Со свечой в руке мистер Завещатель приблизился к двери и обнаружил за ней очень бледного и очень высокого человека, сутулого, с очень высокими плечами, очень узкогрудого, с очень красным носом — обшарпанного благородного человека. Он был одет в длинное потертое черное пальто, застегнутое на большее число булавок, нежели пуговиц, и рукой прижимал к боку зонтик без ручки, словно играл на волынке.

— Прошу прощения, но не можете ли вы мне сказать… — начал он, но тут глаза его остановились на каком-то предмете в комнате, и он замер.

— Что сказать?.. — спросил мистер Завещатель, встревоженный этой заминкой.

— Прошу прощения, — продолжал незнакомец, — это не то, что я хотел спросить, — но не вижу ли я там некий принадлежащий мне предмет?

Мистер Завещатель начал было бормотать, будто не понимает, в чем дело, но посетитель проскользнул мимо него в комнаты. Здесь он совсем как домовой, заставляя мистера Завещателя чувствовать, как мороз подирает его по коже, осмотрел сначала письменный стол и промолвил: «Мой»; потом кресло и промолвил: «Мое»; потом книжный шкаф и промолвил: «Мой»; потом отогнул угол ковра и промолвил: «Мой», — словом, изучил по порядку каждый предмет обстановки, извлеченной из подвала, всякий раз произнося: «Мое». К концу этого обыска мистер Завещатель заметил, что незнакомец основательно нагрузился каким-то напитком и что напиток этот джин. Не то чтоб джин придал неуверенность речи его или походке, нет, скорее он сковывал его как в том, так и в другом отношении.

Мистер Завещатель был в ужасном состоянии, ибо (по его словам) ему тут только, с ясностью внезапного озарения, открылись возможные последствия его дерзкого и безрассудного поступка. После того как они постояли немного друг против друга, он дрожащим голосом начал:

— Я сознаю, сэр, что вы вправе требовать надлежащего объяснения, возмещения убытков и возвращения вашей собственности. Все это вы получите. Позвольте мне просить вас не поддаваться гневу и даже естественному раздражению и согласиться на небольшую…

— Выпивку, — перебил его незнакомец. — Что ж, я согласен.

Мистер Завещатель собирался сказать «на небольшую спокойную беседу», но с великим облегчением принял эту поправку. Он принес графин джина и засуетился, чтобы согреть воду и достать сахар, но когда он подал то и другое, оказалось, что посетитель выпил уже полграфина. Другую половину посетитель выпил с горячей водой и сахаром еще до того, как пробыл час в комнатах (по часам на церкви св. Марии на Стрэнде), и за этим занятием не раз принимался шептать про себя: «Мое».

Когда весь джин вышел и мистер Завещатель раздумывал, что за этим последует, посетитель поднялся и, с еще большим трудом ворочая языком, промолвил: «В какой час утра вам будет удобно, сэр?» — «В десять?» — сказал наугад мистер Завещатель. «Сэр, — заявил посетитель, — в десять часов, минута в минуту, я буду здесь». Некоторое время он неторопливо осматривал мистера Завещателя, а потом сказал: «Благослови вас господь! Как поживает ваша жена?» Мистер Завещатель, который никогда не был женат, ответил с чувством: «Очень волнуется, бедняжка, а в общем здорова», — после чего посетитель повернулся и ушел, два раза свалившись на лестнице. С этого часа никто о нем больше не слышал. Был ли то призрак или виденье, порожденное нечистой совестью, был ли то пьяница, забредший сюда без всякого повода, или пьяный владелец мебели, у которого на миг прояснилась память, добрался он благополучно домой или не имел дома и идти ему было некуда, умер ли он по дороге от джина или жил на джине сколько-то времени — этого никто никогда не узнал. Второй владелец, обитавший на верхнем этаже в сумрачном Лайонс-Инне, получил эту историю вместе с мебелью и сомневался в ее реальности не больше, нежели в реальности мебели.