Том 27

Вышеупомянутая публика, перед которой разыгрывалась эта история, состоит приблизительно из 20 столяров, которые, кроме того, встречаются только на собраниях у заставы, где присутствует самый различный народ; кроме певческого клуба, у них нет сколько-нибудь прочной организации, вообще же это частично обломки Союза справедливых[72]. Если бы можно было собираться открыто, у нас скоро было бы больше ста человек одних столяров. Из портных я знаю только нескольких, тех, что приходят на собрания столяров. О кузнецах и кожевниках ничего нельзя узнать во всем Париже. Никто ничего о них не знает.

На днях Криге как член Союза справедливых прислал отчет «палате» (центральному правлению). Конечно, я читал его послание, но так как это было нарушением клятвы, за которое полагается смертная казнь, кинжал, петля и яд, то вы никому не должны об этом писать. Это письмо, так же как и его ответ на наше обвинение, доказывает, что наше обвинение^{90} принесло ему пользу и что теперь он больше заботится о мирских делах. Он подробно рассказал о затруднениях, с которыми они сталкиваются. Первый период истории этих американских штраубингеров заполнен неудачами — очевидно, Криге стоял во главе и вел денежные дела как человек с необъятно широкой натурой. «Tribun» раздавался, а не продавался, источником дохода служили добровольные дары, одним словом, хотели повторить главы III–VI деяний апостолов; не было также недостатка в своих Анании и Сапфире, и в результате оказалась масса долгов. Второй период, — когда Криге становится простым «регистратором» и управление денежными делами, по-видимому, перешло к другим молодцам, — это период подъема. Вместо того чтобы взывать к щедрым душам людей, теперь апеллировали к резвым ногам любителей танцев и вообще к более или менее некоммунистическим источникам дохода; к их удивлению, обнаружилось, что необходимые деньги полностью можно собрать посредством балов, загородных прогулок и т. д. и что в интересах коммунизма можно использовать и человеческую испорченность. Теперь они в денежном отношении вполне обеспечены. Среди «препятствий», которые им пришлось преодолеть, бравый текленбуржец^{91} перечисляет также и всевозможные оскорбления и подозрения, которые им приходилось переносить, «наконец, и со стороны «коммунистических» философов в Брюсселе». Кроме того, он пускается в тривиальные рассуждения против колоний, рекомендует им (то есть самым решительным своим противникам) «брата Вейтлинга», но в общем говорит главным образом о мирских делах, хотя и с некоторым оттенком елейности, и только временами раздаются стенания о братстве и т. д.

Получаете ли вы в Брюсселе «Reforme»? Если вы ее не читаете, напишите мне, и я буду сообщать вам, если там будет что-нибудь интересное. Вот уже четыре дня она преследует «National» за отказ безоговорочно присоединиться к циркулирующей здесь петиции по поводу избирательной реформы. Она утверждает, что это происходит из одной только приверженности к Тьеру. Некоторое время тому назад здесь прошел слух, что Бастид и Тома вышли из редакции «National», что М^раст остался в одиночестве и что он заключил союз с Тьером. Газета опровергла этот слух. Правда, перемены в ее редакции произошли, но подробностей я не знаю; известно, что уже с год эта газета очень сочувственно относится к Тьеру; «Reforme» доказывает теперь газете «National», как сильно она скомпрометировала себя своими симпатиями к Тьеру. — Впрочем, «National» в последнее время сделала несколько глупостей из одной только оппозиции к «Reforme»; так, например, из простой злобы она отрицала впервые появившиеся в «Reforme» сообщения о португальской контрреволюции[73], до тех пор пока этого уже нельзя было больше отрицать, и так далее. «Reforme» изо всех сил старается теперь вести такую же блестящую полемику, как «National», но это ей не удается.