Том 27

Что касается действительно отвратительной статьи Грюна или К° в «Trier'sche Zeitung», то теперь, пожалуй, уже слишком поздно, но было бы хорошо, если бы ты раньше поместил в той же подлой газете опровержение в несколько строчек.

В Лондон я не могу ехать[94]. Денежные дела не позволяют мне этого. Но Вольфа^{128}, я надеюсь, мы отправим туда. И тогда будет достаточно того, что вы оба будете там.

Voce^{129} о деньгах:

Ты ведь помнишь, что Гесс еще со времени «Gesellschaftsspiegel» остался должен мне и моему шурину Эдгару^{130}. Поэтому я выдаю на него из Брюсселя вексель, подлежащий уплате через 30 дней по предъявлении.

Бернайс также должен мне с мая прошлого года 150 франков. Ему точно так же будет предъявлен вексель.

Я прошу тебя, таким образом, о следующем:

1) сообщи мне прежде всего адреса их обоих;

2) сообщи обоим все это и скажи этим ослам,

3) что если они думают, что до 15 июня не в состоянии будут уплатить соответствующие суммы, то пусть они, тем не менее, акцептируют вексель. Я тогда позабочусь об обеспечении этих векселей в Париже. Конечно, ты этим ослам скажешь последнее лишь в том случае, если это будет безусловно необходимо.

Я в данное время так стеснен в деньгах, что вынужден прибегнуть к этим векселям, и к тому же обоим ослам нечего дарить деньги. Конечно, если эти ослы только для вида намерены акцептировать векселя, то я должен уже сейчас знать об этом.

Так как дело это очень спешное, то я надеюсь, что ты не промедлишь ни одного дня, сделаешь все необходимое и известишь меня.

Здесь, в Брюсселе найден дисконтер.

Я не могу тебе больше писать. Дней двенадцать тому назад Брейер пустил мне кровь, но, вместо левой, на правой руке. Так как я продолжал работать, точно ничего не случилось, то рана стала гноиться, вместо того чтобы заживать. История могла стать опасной, и я мог лишиться руки. Теперь она уже почти зажила. Но рука еще слаба, и ее не следует напрягать.

Твой Маркс

[Приписка Ф. Жиго]

Дорогой Фрицхен!

Я как раз занят сейчас чтением твоей брошюры — пока что мне это доставляет большое удовольствие, — и я вполне счастлив от сознания, что я ни в какой степени не немец. Бог, или разум, или род да хранят нас от мещанства!! Засим честь имею пребывать

искренне Вам преданный Филипп

Р. S. Напиши мне хоть полсловечка.

Впервые полностью опубликовано на языке оригинала в Marx — Engels Gesamtausgabe. Dritte Abteilung, Bd. 1, 1929 и на русском языке в Сочинениях К.Маркса и Ф. Энгельса, 1 изд., т. XXI, 1929 г.

Печатается по рукописи.

Перевод с немецкого

20 ЭНГЕЛЬС — МАРКСУ [95] В ГОЛЛАНДИЮ

[Брюссель], вторник 28— четверг 30 сентября 1847 г.

Дорогой Маркс!

Здесь на этих днях произошла весьма любопытная история. Все те элементы среди здешних немцев, которые недовольны нами и нашими выступлениями, составили коалицию, чтобы низвергнуть тебя, меня и вообще коммунистов и конкурировать с Рабочим обществом[96]. Борнштедт в высшей степени недоволен. Заявления Оттерберга, что мы просто использовали Б[орнштедта], повторенные и подтвержденные Зандкулем и использованные, в свою очередь, Крюгером и Морасом, — привели Борнштедта в ярость против нас всех. Морас и Крюгер, которые всем жалуются, что мы обращаемся с ними высокомерно, подлили еще масла в огонь. Зейлер зол из-за того, что им непростительно пренебрегли при основании Рабочего общества, а также из-за успехов, достигнутых Обществом, вопреки всем его пророчествам. Хейльберг жаждет сильной, хотя и бескровной мести за выпадающие каждый день на его долю грубости. Борнштедт также пышет злобой за то, что с помощью подаренных книг и географических карт он не смог купить себе положение влиятельного демократа, а также добиться почетного членства и установки его бюста в Обществе, а что, наоборот, его наборщик завтра вечером будет обсуждать его кандидатуру, как если бы речь шла о самом обыкновенном человеке. Его злит также, что он, аристократический homme d'esprit^{131}, находит гораздо меньше случаев посмеяться над рабочими, чем он надеялся. Что касается Мораса, то он злится потому, что не смог привлечь «Brusseler-Zeitung» на сторону Гейнцена. Наконец, все эти разнородные элементы объединились для того, чтобы нанести удар, который должен отодвинуть нас на второй план в глазах Энбера и бельгийских демократов и создать более импозантное и универсальное общество, чем наше мизерное Рабочее общество. Всем этим господам страстно хотелось хоть один раз найти случай проявить свою инициативу, и эти трусливые канальи решили, что самое подходящее время для этого — момент твоего отсутствия. Но они позорно просчитались.