Запечатывай лучше свои письма. Одно из них было вскрыто, на что я указал в газете{205} (конечно, не называя тебя)[140].
Напиши подробно о
Напиши также против федеративной республики, для чего Швейцария дает лучший повод[142].
К. Гейнцен напечатал свою старую дрянь против нас[143].
Наша газета все время в положении «мятежной», но, несмотря на все приказы явиться к следователю, она все время благополучно лавирует вокруг Уголовного кодекса. Она теперь очень популярна. Мы выпускаем также ежедневно листовки[144]. Революция движется вперед. Пиши аккуратно.
Я составил верный план, как добыть деньги у твоего старика, так как у нас теперь ничего нет. Напиши мне письмо с просьбой о деньгах (в возможно более резкой форме), в котором ты расскажешь обо всех своих злоключениях, но так, чтобы я мог показать его твоей матери.
Старик начинает испытывать страх. Надеюсь скоро опять увидеть тебя.
Твой
36
ЭНГЕЛЬС — МАРКСУ
В КЁЛЬН
Берн, 28 декабря [1848 г.]
Дорогой Маркс!
В чем дело? Неужели я все еще не могу вернуться в ближайшее время — теперь, после оправдания Г[отшалька] и А[ннеке][145]? Ведь прусские собаки теперь, наверное, скоро потеряют охоту иметь дело с присяжными. Как я уже говорил, я немедленно приеду, если не будет оснований опасаться предварительного заключения. Потом они могут предать меня хотя бы 10000 судов присяжных, но в предварительном заключении запрещается курить, и на это я не пойду.
Во всяком случае, вся сентябрьская история[146] кончается ничем. Один за другим все возвращаются. Итак, напиши.
Кстати, к середине января мне очень понадобится немного денег. К тому времени вы ведь должны получить большую сумму.
Твой
1849 год
37
ЭНГЕЛЬС — МАРКСУ
В КЁЛЬН
Берн, 7[—8] января 1849 г.
Дорогой Маркс!
Оправившись теперь, после нескольких недель греховного времяпрепровождения, от своих злоключений и скитаний, я, во-первых, чувствую потребность вновь взяться за работу (неопровержимое доказательство — прилагаемая статья о мадьяро-славянских делах{206}) и, во-вторых, ощущаю нужду в деньгах. Последнее — самое неотложное, и если ко времени получения настоящего письма вы еще мне ничего не выслали, сделайте это немедленно, так как я уже несколько дней сижу без гроша, а в этом дрянном городе не у кого занять.
Хоть бы в этой поганой Швейцарии произошло что-нибудь, о чем можно было бы писать! Так нет же, все местные свары ничтожнейшего свойства. Несколько общих статей о Швейцарии я тебе скоро вышлю{207}. Если мне придется еще долго оставаться за границей, я поеду в Лугано, особенно если в Италии что-нибудь начнется, что вполне возможно.
Но мне все время кажется, что я скоро смогу вернуться. Это бездельное сидение за границей, где ничем путным нельзя заняться и где чувствуешь себя совершенно оторванным от движения, невыносимо до отвращения. Я скоро приду к выводу, что даже предварительное заключение в Кёльне лучше жизни в свободной Швейцарии. Напиши мне, неужели нет никаких шансов на то, чтобы со мной обошлись столь же благосклонно, как с Бюргерсом, Беккером{208} и др.
Раво прав: даже в октроированной Пруссии[147] чувствуешь себя свободнее, чем в свободной Швейцарии. Каждый обыватель тут одновременно шпион и убийца. Пример этому я видел в новогоднюю ночь.
Какой черт поместил недавно в газете скучную нравственно-религиозную корреспонденцию из Гейдельберга о «Мартовском союзе»[148]? Что Генрикус{209} время от времени выдавливает из себя статьи, я также с удовольствием заметил по ламентациям о циркуляре Ладенберга, которые растянулись на два номера[149].
Нашу газету{210} теперь очень усердно цитируют в Швейцарии; много извлечений делает «Berner-Zeitung», а также «National-Zeitung», а оттуда это перепечатывают все газеты. И в газетах Французской Швейцарии нашу газету цитируют очень часто, меньше, чем «National» и т. п., но больше, чем «Kolnische Zeitung».
Объявление вы, наверное, поместили[150]. Прилагаю перепечатку нашего объявления в «Berner-Zeitung». Привет всей компании.
Твой Э.