Том 28. Статьи и речи

— Мистер Темпл, вы исполняете должность священника в обширном приходе, именуемом «Верблюд и Игольное Ушко»[169], не так ли? — Да. — Будьте любезны, расскажите, как обстоят дела у вас в приходе по воскресным дням? — Из рук вон плохо. Наш церковный двор граничит с лугами. И вот в жаркие дни, когда приходится держать окна открытыми, мне видно с моего места, как люди… прогуливаются! Мне даже случалось слышать смех. А до ушей моего помощника (весьма прилежного и благонравного молодого человека) доносился даже свист; впрочем, я не стану утверждать, что сам лично свист этот слышал. — Много ли прихожан посещают вашу церковь? — Нет. Те, кто платит за постоянные места, не дают повода жаловаться. Но вот бесплатные скамьи по большей части пустуют, и это тем достойнее сожаления, что общее число прихожан и так невелико. — Проходит ли вблизи вашей церкви железная дорога? — К великому моему сожалению, проходит, и уши мои улавливают шум проносящихся мимо поездов даже тогда, когда я читаю проповедь. — Неужели вы хотите сказать, что они не замедляют хода из уважения к вашей проповеди? — Ничуть. — Нет ли чего еще поблизости от вашей церкви, на что вам угодно было бы обратить внимание Комиссии? — На расстоянии полуторы мили и сорока девяти с половиной футов (я дал распоряжение причетнику измерить дистанцию в точности) имеется общедоступная чайная в саду под названием «Зеленый уголок». В погожий воскресный вечер сад этот наполняется народом. Там можно наблюдать ужаснейшие сцены. Люди курят трубки; пьют спиртные напитки, разбавленные горячей водой; едят креветок; поглощают моллюсков; глотают чай; шумно открывают бутылки с шипучим лимонадом. Там можно увидеть девиц, прогуливающихся с молодыми людьми, молодых людей с девицами, супругов с их малолетними детьми; корзинки, узлы, тележки, плетеные колясочки — словом, все, что только есть на свете низменного. А к вечеру вся эта толпа идет через луга домой, и смутный говор, оживленные голоса, которые доносятся до моих ушей даже тогда, когда я нахожусь в дальнем конце своей столовой (тридцать восемь футов на двадцать семь), производят чрезвычайно удручающее впечатление. Я полагаю, что «Зеленый уголок» несовместим с общественной нравственностью.

— Не слыхали ли вы, чтобы карманные воры посещали названное вами заведение?

— Как же! Мой причетник сообщил мне, что однажды шурин его дяди, торгующий корабельными товарами, отправился туда с целью наблюдения испорченных нравов и по возвращении своем домой не досчитался носового платка в кармане. Местные насмешники утверждают, что он был один из тех, кто потерял свой платок в соборе св. Павла во время последней проповеди епископа лондонского. Я хотел бы опровергнуть это: я близко знаком с вышеозначенными лицами — все это люди почтенные. — Большая часть обитателей вашей округи трудится всю неделю, не так ли? — Насколько мне известно, это так. — С утра и до вечера? — Так говорит мне мой помощник. — А в жилищах их тесно и душно? — Думаю, что да. — Где бы вы советовали им проводить воскресные дни, если доступ в «Зеленый уголок» будет для них закрыт? — В церкви, разумеется. — А после церкви куда им деваться? — Право, это уже их дело, а не мое.

Жестокосердый младенец, залейся горючими слезами при появлении следующего свидетеля! Вот он стоит понурив голову и бьет себя кулаком в грудь. «Величайший пьяница в прошлом», — так он отрекомендовался. Когда он напивался пьян, это был сущий дьявол — а напивался пьяным он всегда. Теперь же он в рот не берет спиртного и лучезарен, как ангел. И за то, что человек этот жадностью своей уподоблялся гиене или какому-нибудь другому непристойному зверю, оттого, что он не знал меры и впадал в злоупотребления, за это, о крупноголовое дитя, тебя будут мерить по его мерке; за его прегрешения тебя поставят в угол навеки.

Тень Джона Бэньяна[170], это ты привела в зал заседаний мистера Маньяка Патриарха! Дитя мое, закрой свои глазки скорее и посыпь головку пеплом из ближайшей кучи золы, ибо дни твои сочтены!

— Мистер Маньяк Патриарх, вы много времени уделили изучению пьянства?

— Чрезвычайно много.

— Примерно сколько лет?

— Семьдесят.

— Мистер Маньяк Патриарх, приходилось ли вам когда-либо бывать в Уайтчепле?

— Миллион раз.

— Не приходилось ли вам при виде сцен, которые разыгрывались у вас на глазах, проливать слезы?

— Приходилось. Океаны слез!

— Мистер Маньяк Патриарх, продолжайте, пожалуйста, ваши показания.