Том 29: Сделай одолжение... сдохни!

Мы совершили обмен. Я просмотрел фотографии и негативы.

— Сколько копий оставили себе? — спросил я.

— Мистер Крейн… помилуйте. Вы можете полностью доверять мне, — улыбнулся он. — Никаких копий нет. Даю слово. На этот счет миссис Эссекс может быть совершенно спокойна.

— Если вздумаете еще раз поживиться, — предупредил я, — то пеняйте на себя.

— Как можно, мистер Крейн.

— Это я так, на всякий случай.

Я повернулся и вышел из номера. Прошел по коридору к лифту, спустился в вестибюль.

Я спрятал конверт с фотографиями в нагрудный карман, и тут негромкий голос произнес:

— Давайте-ка их сюда, Крейн.

У меня оборвалось сердце, я круто развернулся.

Передо мной, хищно осклабясь, стоял Уэс Джексон. Он протянул толстую ручищу.

— Я действую от имени миссис Эссекс. Она поручила мне забрать у вас эти фотоснимки.

— Она получит их, но от меня.

— Она предвидела, что вы так и скажете. — Он протянул мне листок бумаги. — Вот письменное распоряжение. — Он впился в меня маленькими глазками. — Она больше не желает видеть вас.

Я взял протянутый листок:

«Джек Крейн,

отдайте фотографии, полученные у шантажистов, мистеру Джексону. С сегодняшнего дня вы уволены из „Эссекс энтерпрайзез“.

Лейн Эссек».

Я вытаращился на подпись, потом взглянул на Джексона.

— Значит, она рассказала ему?

— Разумеется. Никому еще не удавалось запугать Эссексов шантажом — это бесполезно. Давайте фотографии.

Я отдал ему фотографии.

— Благодарю. Теперь, Крейн, присядем на минутку. Предлагаю посмотреть финал этой гнусной истории. Вам будет интересно.

Джексон ухватил меня ручищей под локоть и отвел к двум креслам, стоявшим против лифтов. Он сел, пробежал глазами по фотографиям и спрятал их в карман.

Сел и я.

«С сегодняшнего дня вы уволены из „Эссекс энтерпрайзез“».

Я предвидел это, и все же никак не мог оправиться от удара.

— Вы немедленно уедете из Парадиз-Сити, — сказал Джексон. — В ваших интересах навсегда забыть сюда дорогу. Считайте, что отделались легким испугом. Решая вашу участь, мистер Эссекс принял во внимание тот факт, что вы все-таки спасли жизнь миссис Эссекс. Это склонило чашу весов в вашу пользу. Вы понимаете, надеюсь, что в ваших интересах также никому не рассказывать о случившемся. Могу сообщить, что мы отказались от страхового иска за «кондор» и тем самым оградили себя от шантажа. Та, другая фотография никого не волнует.

— Они надули вас на полмиллиона, а вы сидите тут с умным видом?

Джексон кровожадно оскалился:

— Мистер Эссекс никому не позволит надувать себя. — Он вытянул здоровенные ножищи. — Ага! Взгляните, Крейн. Вам будет интересно.

Двери одного из лифтов раскрылись. В вестибюль вышли Пэм и Аулестрия. За ними следовали двое дюжих молодцов — вылитые полицейские.

Аулестрия шагал с помертвевшим лицом. Пэм была на грани обморока. Их провели по вестибюлю к ожидавшей на улице машине.

Из другого лифта еще один молодец с полицейской выправкой вынес два чемодана, которые я видел в номере Аулестрии. Он поставил их на пол и приблизился к Джексону. На колени Джексону упал пухлый конверт с облигациями.

— Порядок, — бросил этот третий, подхватил чемоданы, вышел из гостиницы и сел в ту же машину, которая тотчас укатила.

— Теперь сами видите, как работает наша фирма, — самодовольно произнес Джексон. — Те трое — бывшие полицейские. Они препроводят эту жалкую парочку вымогателей на самолет, вылетающий в Мериду; рейс заказной, так что в самолете они будут одни. А в Мериде их ждет весьма неласковый прием. Мистер Орсоко, сами понимаете, уже предупрежден. Аулестрия имел глупость присвоить деньги, принадлежащие партии Орсоко. Они по-своему рассчитаются с ним и его дамой. Аулестрия полагает, что его сопровождают люди из нашей городской полиции. Ваш разговор с ним был от начала до конца записан на магнитофон, и ему дали прослушать запись. Он думает, ему предъявят обвинение в шантаже. Только на борту самолета он сообразит что к чему, но уже будет поздно. — На лице Джексона снова появилась хищная улыбка. — Ничтожные, глупые людишки, вроде вас, Крейн. Есть старая поговорка: не рой яму другому — сам в нее попадешь. — Он упивался своей победой. — Вам, вероятно, и невдомек, что я распорядился подложить вам в карман подслушивающее устройство, когда вы приходили к Аулестрии в первый раз. Пожалуй, верните его мне. Оно в правом кармане пиджака.

Я растерянно опустил руку в карман и вынул черную штуковину размером с таблетку аспирина. Тут я вспомнил увальня, который натолкнулся на меня у регистратуры.

— Что же будет со мной? — вымолвил я, отдавая Джексону черный микрофончик.

— А ничего. — Он тяжело встал на ноги и окинул меня презрительным взглядом. — Ничего и никогда. — И ушел, бросив меня одного.

А может, он и ошибается. Ведь мне еще жить и жить.

Я сидел и думал про своего старика, про захолустный городишко и про автомастерскую, которую, возможно, еще не продали.

В душе вдруг всколыхнулась надежда.

В конце концов, Генри Форд тоже начинал с малого, правда же?