Том 3

Отвязал поводья и повел через площадь успевшего задремать Кузьму Крючкова. Шел и думал о рассуждениях красивого мужчины: «Не могу понять, почему сам он не мог помочь, почему отправил к какому-то Ивану Ивановичу? И кто он, этот Казаков? Тоже, наверное, будет расспрашивать и рассказывать, а потом пошлеть еще к кому-то…»

Глава 6

Так, задумавшись, Кузьма не спеша пересек площадь и вдруг остановился. На дверях того дома, куда ему надлежало войти, увидел вывеску. На светлом стекло темнели три буквы: РОМ. Вот и загадка! Что собой означало это РОМ? Сердце чуяло, что в этих трех буквах было для Кузьмы что-то неприятное. К тому же он увидел, как из дверей, на которых красовалась вывеска, вышли два милиционера. Кузьму они не заметили только потому, что куда-то спешили и сразу же свернули в переулок. Затем к зданию с вывеской РОМ на мотоцикле подкатил милиционер, так похожий на Ивана, что у Кузьмы от страха выступила испарина на лбу. Похожий на Ивана милиционер тоже торопился и потому только не увидел Кузьму. У дверей поставил мотоцикл и, придерживая ладонью планшетку, быстрыми шагами прошел к двери. «Не иначе тут помещается милиция, — со страхом подумал Кузьма. — Вот я и влипну…»

Желая убедиться в достоверности своей догадки, Кузьма остановил прохожего и спросил:

— Добрый человек, а скажи, какая это будет учреждения?

— Не умеешь читать, папаша? Да?

— Умею, а не разберу, что оно такое, РОМ.

— Районный отдел милиции! Соображать надо, папаша!

— А скажи, будь ласка, кто будеть Казаков Иван Иванович?

— Не знаешь Казакова? Да ты что? Собрался побывать у Казакова? Не советую…

И прохожий, как-то странно улыбнувшись табунщику, ушел. Кузьма, не долго думая, вмиг очутился в седле. Дернул поводья, ударил коня каблуками, стеганул плетью. С места хотел пуститься вскачь и не смог. Опозорился Кузьма Крючков. У крыльца так застоялся, что Кузьма, сидя в седле, теперь никакими усилиями не мог придать резвость своему тезке. Оглядываясь по сторонам, Кузьма вынужден был ехать шагом, нарочито насвистывая и делая вид, что и спешить-то ему некуда. И только за станицей, усиленно работая плетью и ногами, все же сумел развеселить Кузьму Крючкова, и тот полетел таким стремительным наметом, что пыль из-под копыт закурчавилась на дороге.

В Весленеевскую Кузьма въехал под покровом темноты. Мог бы приехать и засветло, но боялся встречи с Иваном. Нарочно до ночи пробыл в лесу. Попас коня, сам полежал под деревом, поспал, отдохнул.

На краю Весленеевской стояла хатенка под сопревшим и почерневшим камышом. Жизнь Кузьма, считай, прожил, а своей хаты так и не нажил. Это неказистое строение принадлежало Аннушке, его молодой жене. Прожили они вместе много лет. Жили мирно, хорошо жили. Кузьма помогал Аннушке, Аннушка Кузьме. Вдвоем им жить было легче.

Как всегда, так и на этот раз Аннушка встретила Кузьму приветливо. Взяла из его рук повод, отвела коня под навес. Сама расседлала — умела это делать не хуже Кузьмы. В ясли положила охапку сена. Вернулась в хату и спросила:

— Что так задержался, Кузя? Кажись, и табуна теперь у тебя нету, а все одно дома не живешь?

— Ездил в район. На племянника жаловался.

— И пожаловался?

— Не довелось.

— А тебя Иван разыскивал, — сообщила Аннушка. — Три раза прилетал на своем бегунке. Спрашивал, где ты. Ночуешь ли дома?

— И что ответила?

— Говорю, что дома ты вовсе не бываешь.

— Молодец, Аннушка.

— Не зажигая света, Кузьма поведал Аннушке о своей неудачной поездке в район. О том, что его снимали для кино, умолчал. Обнял жену и сказал:

— Готовь, Аннушка, сухарики.

— Аль в тюрьму пойдешь? — испугалась Аннушка.

— До тюрьмы еще далеко, — ответил Кузьма. — Завтра, Аннушка, поеду к Алексею. Ежели и брат не подсобить, тогда махну в Москву. Попробую пробиться аж до Семена Михайловича Буденного. Тот и коней и конников обожаеть.

— Далеко-то до Буденного.

— Как-нибудь пробьюсь.

— К брату-то на чем поедешь?

— На коне. На чем же еще ехать?

— Дорога-то дальняя. Где оно, море-то?

— Отыщу! У меня имеется нюх на путя-дороги, — похвастался Кузьма. — Когда, бывало, в разведку ходил, то и не такие укромные места отыскивал. Мой глаз на любую местность сильно наметан.

— Долго-то придется ехать.

— А мне и не к спеху. Найдется что в дорогу, Аннушка?

— Сухари есть. А другого ничего нету. Одними сухарями не проживешь.

— Как-нибудь. Белый свет не без добрых людей.

— Возьми рубашку и шаровары, те, что поновее, — советовала Аннушка. — Бельишко тоже. Приедешь к брату, переоденешься в чистое.

— Ладно. А деньжата найдутся?

— Какие-то рублики есть. Возьми.

— А ты как же?

— Перебьюсь. Только у брата, Кузя, не засиживайся.

— Чего там сидеть? Пожалуюсь и сразу возвращусь. Ежели станеть приезжать Иван, начнеть дознаваться, так ты скажи, что я в горах и до тебя ни разу не приезжал.

— Угу.