Том 3

Я думаю, что не отступаю в этих своих рассуждениях от материализма. Безусловно, очень многое зависит от экономики. Когда во много раз возрастет заработок рядового рабочего и члена сельскохозяйственного кооператива, когда труд всюду облегчится, механизируется, когда человеку не будут угрожать безработица, нужда, тогда вообще все станут смелее. И какой-нибудь ответственный работник не побоится сказать правду в глаза начальству — потому что, если и снимут его за это с большого поста, то он и на заводе у станка будет получать столько же юаней. От общего благосостояния людей, от экономического уровня, конечно, очень многое зависит. Но можно и сегодня уже, при всех недостатках вашей экономики, создавать такую обстановку жизни, которая больше способствует развитию у людей смелости. Не преследовать людей за правильную критику, как бы она ни была резка и в какой бы высокий адрес ни направлялась, поощрять даже такую критику и откровенное высказывание человеком своих законных недовольств — вот это уже и есть одно из важнейших условий для воспитания смелости как общественного явления. Ради этого самого дорогого для вас результата — воспитания в людях смелости и самостоятельности мышления — вы идете сейчас даже на то, что даете возможность оживиться антисоциалистическим элементам. Это, в конце концов, не страшно. С врагами, с прямой контрреволюцией вы справитесь! Главное — в своих людях воспитать смелость, окрылить их души, сделать их сознательными строителями социализма, а не механическими бездумными выполнителями приказов и директив.

Я полагаю, ты понимаешь, о какой смелости я все время толкую. Я имею в виду не столько ту смелость-храбрость, что проявляет человек в бою, перед лицом смерти, или в драке с хулиганами, сколько гражданское мужество, смелость в решении или обсуждении общественных вопросов. Тут не покривить душою бывает иногда труднее, чем подняться в атаку из окопа под пулями противника. Вероятно, коммунистические люди будут отличаться от нынешних еще тем, что будут говорить прямо то, что думают. Прямо в глаза — кому бы то ни было. «Что на уме, то и на языке»…

Вот что я думаю, дорогой Лю Биньянь, о сегодняшних ваших делах. Не ошибаюсь в своих рассуждениях?.. Если бы все то, что читается в подтексте во многих статьях «Женьминьжибао» и «Дружбы», посвященных «движению за упорядочение стиля», было бы раскрыто и объяснено до конца (в том смысле, как я говорил выше) — право же, эти статьи принесли бы еще больше пользы всем социалистическим странам. Да и вашим читателям, пожалуй.

Будучи китайским писателем, я бы сейчас все силы отдал этому делу — раскрытию всего подспудного, что несет в себе «движение за упорядочение стиля» и курс «цветов». Сколько тут глубоких и благородных тем! Как можно показать всему миру подлинную красоту социализма, заключающегося не только в преобразовании экономики, но и в преобразовании самого человека, в творческом расцвете его личности! В эти дни я бы не выходил из толпы, дневал и ночевал бы на заводах, в кооперативах, институтах. Я бы писал обо всем этом из глубины жизни, черпал бы материал из разных встреч, споров, из дум народных, проследил бы развитие на этой почве множества конфликтов, помечтал бы с мыслящими людьми о будущем, близком и отдаленном… Понимаешь, дорогой Лю Биньянь, капиталистический мир не удивишь уже тем, что в странах социализма умеют строить первоклассные заводы. Надо им показывать нашего социалистического человека! Человека, не икону, а живого человека, со всеми его страстями, ошибками, муками, устремлениями, в той животворной борьбе, которая кипит у вас сейчас.

Беспощадно дрался бы с правыми. Я бы показал «блага капитализма», к которому они мечтают вернуться! Но у вас сейчас сильнейший козырь в борьбе с ними — та мудрость, с которой КПК строит социализм, вовлекая в это дело все общественные потенциалы, открывая широчайшие перспективы для творчества, как общества в целом, так и каждой отдельной человеческой личности. Сейчас вы в борьбе со всякими врагами социализма вооружены куда сильнее, чем несколько лет назад.