Читаем Том 3 полностью

Зина. Он не поднимется, увидишь… Салазкин, возьми бокал вина, поздравь меня.

Женя. Я здесь вообще. Но выпить я могу. Преподнесите.

Зина. Когда подарок принести, ты «вообще», а когда выпить, то «преподнесите».

Саня. Поздравляю тебя, Зина. Если говорить серьезно, ты девка исключительная в хорошем смысле. Хоть ты и вредная.

Зина. Да, я вредная.

Саня. Будь у нас таких побольше, интересней была бы среда, умнее отношения. Желаю тебе заслуженных успехов, любви особенной, не пошлой… Ты удашься и по науке. Верю.

Зина. Спасибо, Саня. (Жене). А ты как там?

Женя. Преподнеси вторично. Я опередил. (Когда налили.) За физиков, которых уважаю. И, значит, за тебя, ибо на факультете ты явление исключительное. По моему частному мнению, женщинам физические науки не показаны, но ты меня опровергаешь. Посему я и считаю тебя явлением исключительным. Но исключительные люди собирают в себя и типизируют среду, эпоху и народ, из которого выходят… Значит, ты лицо типичное.

Зина. Спасибо, Женя, хоть говоришь умно до невозможности.

Женя. И в том, что ты взрослее всех в нашей группе, то в этом виноват, по крайней мере, первый — твой родитель.

Вбегают студентка с косами и парень в свитере.

Студентка(в изнеможении). Девчата, умоляю… ничего смешного нет. Здесь должна быть Маргарита Соскина.

Зина. Никакой Соскиной здесь не было, нет и не будет.

Студентка. Это кошмар. У нее все билеты.

Зина. Постойте, родные. Да вы какой курс? Первый?

Студентка. Это не важно. Соскина, где ты? Какой кошмар! Маргарита!

Убегают.

Саня. Первый курс. Троглодиты. Давай танцевать. (У патефона). Только отчего звук взвывает?

Зина. Леший с ним. Лишь бы ритм не нарушался.

Саня. Веди ты.

Зина. Ладно.

Танцуют.

Саня(медленно, думая о чем-то своем). Тебя Каплин любит?

Зина. Это все утверждают.

Саня. От меня скрывать не надо.

Зина. Он не говорил, что любит.

Саня. Да… Но целуетесь?

Зина. Не целуемся.

Саня. Ври.

Зина. Очень хотелось бы, но факт остается фактом.

Саня. Женя, накрути пружину. (Видит, что того нет в кресле). Смотрите, исчез. Никто не видит, как он появляется, как исчезает. Тоска — полюбить такого.

Зина. Уклоняюсь судить о вещах загадочных. Хотя… Я так о нем сказала бы… Он так ленив, что постарался быть талантливым, чтобы лениться. (Прислушалась.) Плывет и завывает… Давай заведем другое. (Меняет пластинку.) У тебя стипендия тю-тю?

Саня. Тю-тю.

Зина. На чем завалилась?

Саня. Кванты.

Зина. И кто придумал квантовую механику назвать квантами! Эх, кванты! Знало бы остальное человечество, что это такое. Оно зауважало бы нас, как больших. Будем танцевать медленнее?

Саня. Давай медленнее.

Зина. Ты в каком платье сдавала?

Саня. В этом понесло… Получше надеть хотела…

Зина. А надо было в старом.

Саня. Ну конечно. И хотела же надеть старенькое, с заплаточками… в нем я меньше «хора» никогда не получала.

Зина. Как же ты завалилась?

Саня. Задачку затянула. Начала мудрить и намудрила на тройку. Как жить, не знаю.

Зина. Проживешь. Я приехала в Москву с трешкой. Прожила.

Саня. Но ты Вавку встретила.

Зина. Ты могла бы поплакаться профессору. Говорят, он добрый.

Саня. С какими глазами мне плакаться? И так уже дали комнату в университете, когда в Москве своя жилплощадь.

Зина. Что слышно дома?

Саня(меланхолически). Все по-старому. Отец пьет, мать шьет, соседи на нее заявления пишут, разоблачают частный капитал. Комедия — пропадешь со смеху.

Зина. И чего он пьет?

Саня(безразлично). Дикарь.

Зина. Опять поплыло.

Саня. Ничего, не обращай внимания. И никогда не целовались?

Зина. Никогда.

Саня. Но если даже не целовались, то громадно тебя любит. Вся группа это знает.

Зина. Ох, группа! И все-то она знает. Я не боюсь самых свирепых преподавателей, но группу!.. Не пришли на день рождения… Ты понимаешь, что это такое?

Саня. Плюнь.

Зина. На коллектив?!

Саня. Плывет немыслимо. Заведи что-нибудь немыслимое. Давай надеремся.

Зина. Санька, ты рехнулась!

Саня. Рехнулась.

Зина. Нет, Саня, от коллектива можно натерпеться, но все равно плевать нельзя.

Танцуют.

Саня(по-прежнему медленно и почти не меняя интонации). Он тебя любит… Ваша любовь как-то украшает нашу группу. Ты веришь — всем хочется, чтоб у вас получилось без пошлости. Именно с Каплиным. Он очень интересный. В будущем ученый. Это определенно. Он и теперь знает больше иного преподавателя. Провинция. Бывает же. Зина, тебе очень грустно?

Зина. Не очень и очень. Чувствами трудно управлять.

Саня. Вообще ты сложная. Даже завидно.

Зина. Может быть… но часто хочется в тот несложный мир, где розовое небо, а солнце не какое-то обыкновенное, а золотое…

Перейти на страницу:

Все книги серии Н.Ф. Погодин. Собрание сочинений в 4 томах

Похожие книги

Плаха
Плаха

Самый верный путь к творческому бессмертию – это писать sub specie mortis – с точки зрения смерти, или, что в данном случае одно и то же, с точки зрения вечности. Именно с этой позиции пишет свою прозу Чингиз Айтматов, классик русской и киргизской литературы, лауреат самых престижных премий, хотя последнее обстоятельство в глазах читателя современного, сформировавшегося уже на руинах некогда великой империи, не является столь уж важным. Но несомненно важным оказалось другое: айтматовские притчи, в которых миф переплетен с реальностью, а национальные, исторические и культурные пласты перемешаны, – приобрели сегодня новое трагическое звучание, стали еще более пронзительными. Потому что пропасть, о которой предупреждал Айтматов несколько десятилетий назад, – теперь у нас под ногами. В том числе и об этом – роман Ч. Айтматова «Плаха» (1986).«Ослепительная волчица Акбара и ее волк Ташчайнар, редкостной чистоты души Бостон, достойный воспоминаний о героях древнегреческих трагедии, и его антипод Базарбай, мятущийся Авдий, принявший крестные муки, и жертвенный младенец Кенджеш, охотники за наркотическим травяным зельем и благословенные певцы… – все предстали взору писателя и нашему взору в атмосфере высоких температур подлинного чувства».А. Золотов

Чингиз Айтматов , Чингиз Торекулович Айтматов

Проза / Советская классическая проза
Ладога родная
Ладога родная

В сборнике представлен обширный материал, рассказывающий об исключительном мужестве и героизме советских людей, проявленных в битве за Ленинград на Ладоге — водной трассе «Дороги жизни». Авторами являются участники событий — моряки, речники, летчики, дорожники, ученые, судостроители, писатели, журналисты. Книга содержит интересные факты о перевозках грузов для города и фронта через Ладожское озеро, по единственному пути, связывавшему блокированный Ленинград со страной, об эвакуации промышленности и населения, о строительстве портов и подъездных путей, об охране водной коммуникации с суши и с воздуха.Эту книгу с интересом прочтут и молодые читатели, и ветераны, верные памяти погибших героев Великой Отечественной войны.Сборник подготовлен по заданию Военно-научного общества при Ленинградском окружном Доме офицеров имени С. М. Кирова.Составитель 3. Г. Русаков

авторов Коллектив , Коллектив авторов

Документальная литература / Биографии и Мемуары / Проза / Советская классическая проза / Военная проза / Документальное