Том 3. Франческа да Римини. Слава. Дочь Иорио. Факел под мерой. Сильнее любви. Корабль. Новеллы

Как завороженный, стоит он, согнувшись над местом избиения; она снова кричит еще более громким голосом.

Огненный корабль над тобой!

Он не оборачивается и не поднимает глаз, словно зачарованный другим видением.

Гратико, Гратико, услышь меня! Обернись! Твоя судьба не начертана на челе мертвецов. Зачем ты вперил туда свои взоры?

Он отрывается от приковывавшего его взоры зрелища. Его лицо выражает невыразимую тревогу.

Что с тобой? Ты весь дрожишь и бледен! Куда девалась твоя жестокость? Неужели тот, кто обагрил воды Коны и напоил кровью пески Дубы, кто окрасил пурпуром острова и погрузил в кровь руки до плеч, — неужели тот, Ослепитель, не может спокойно смотреть на эту небольшую груду?

Пораженный таинственным, как бы священным чудом, побежденный герой широко раскрывает глаза, его тихий голос меняется.

Марко Гратико. Гауро…

Обвитыми плащом руками он закрывает себе лицо. Фаледра с удивлением смотрит на темную Яму, делает несколько шагов, как будто желая подойти к валу, но останавливается, встряхивает головой, отступает назад. Когда, погруженный в задумчивость, он открывает глаза, она замышляет новое обольщение.

Базилиола. Я помню слова, которые произнесла любовь Гауро. Опьяненный видом моей стрелы, он сказал: «Умоляю тебя ради этой пурпурной ленточки и этих огненных волос, которые дважды венчают твое чело!» О, властитель, мой третий венец — в глубине моря. Но отыщешь ли ты его для меня?..

Искусительница стоит теперь, прижимаясь к его плечу, возле самой его бычачьей шеи, нашептывает обманчивую мелодию; последняя тень Христа со стоном улетает из его сердца.

Марко Гратико. Господи, Господи, почему Ты сразил мою мощь? Почему покинул меня?

Базилиола. Вспомни, с какими могучими словами ты обратился с трибуны к Аренго, собравшемуся на площади; ты заглушил рев водяных потоков и толпы, и даже сердце мое перестало трепетать ненавистью. «Строй корабль и греби ко всему миру!..»

Страсть завоевания снова загорается в глазах, тщетно взирающих на закрытое небо.

Неужели свою славу ты зароешь в песке и иле, зарядами ольхи, под камышовыми крышами? И неужели буковая кротола будет отбивать все твои часы?

Марко Гратико. Услышь меня, Господь! Если я удостоился добыть Останки Покровителей, то услышь меня!

Базилиола. Там, у входа в теплые моря, где Солнце — еще смеющийся бог, — там, на других семи холмах блистает другой Рим; извилины пролива окружают этот рог изобилия, и все торговцы земли заключают с ним торговые сделки, все мореплаватели направляют корабли к его молам, и полководцы мечтают завоевать его, эту огромную, неисчерпаемую добычу! Вот где место твоей мощи!

Своей мелодией она пробуждает грезы, скрытые в жаждущем приключений сердце моряка Адриатики, и обращает его к востоку.

Марко Гратико. О, Христос, подними свою руку, пробуди мою безумную душу!

Базилиола. Голодному льву там предстоит несметная добыча. Хочешь поменять грубый камень твоего кресла на слоновую кость? Шлем с плавниками дельфина — на императорскую корону?

Он перестает взывать к помощи Бога и со всей жадностью грабителя внимает вероломной искусительнице, всей душой стремится к ее единственному голосу.

Марко Гратико. О, демон! Почему, почему ты так волнуешь меня, если не можешь дать мне того, что обещаешь?

Она обольщает его возможностью легкого завоевания, облекая в чарующие образы его смутные затаенные мечты.