Том 3. Гражданская лирика и поэмы

Тучи шли лавиной,
стороной.
Шел Макар с любимой
в выходной.

Очень тих и ласков

был Макар,
детскую коляску
он толкал.

Сын сложил ресницы,

занят сном.
Может, сыну снится
сом с усом?

И взгляд отец косил

на колесо,
чтобы сына сильно
не трясло.

Плыли в синь поодаль

журавли.
Вдруг подкову поднял
он с земли.

— Ты ее на счастье?

— Что ты! Нет.
Выброшу сейчас я
сей предмет.

— Значит, не на счастье…

Вот каков!
— А вдруг оно мещанство,
сбор подков?

— Я уже не верю,

любишь ли. —
Мимо них по скверу
люди шли.

Люди шли со смены.

Бросят взор —
чувствуют: семейный
разговор.

— Ну и что — что люди!

Счастья жаль…
Ты меня не любишь,
любишь сталь,

Молвит без запала

ей Макар:
— Скверный сорт металла.
Не товар.

Дрянь, поверь на слово,

не со зла!
Кой-кого подкова
подвела.

Трещинки, просветы,

вроде сот.
Нет, для счастья это —
сорт не тот.

Нет, на счастье лучше

я сварю
бурную, кипучую
сталь свою.

Примесь в лаву плеска

кину сам.
Ей — души советской
силу дам!

Жаркую лавину

в формы влив,
ей — пера павлина
дам отлив.

Это сталь, которая

подойдет
и на два мотора
в самолет;

и еще как средство,

может быть,
чтоб два наших сердца
не разбить.

Ведь от бомб глубинных

бронь трещит!
А сталь
               для всех любимых —
прочный щит.

У фонтана встали

в брызгах струй.
— Так что к этой стали
ты ревнуй.

Мы с ней очень спелись

с сентября.
Но… нет других соперниц
у тебя.

Он на сына бровью

показал,
и встретились с любовью
их глаза.

Наклонил он с лаской

ниже взгляд
и повез коляску
дальше в сад.

В ней — товарищ новый,

мил и мал.
Эпизод с подковой
он проспал.

Сон Мазая

Все как будто планово!
У окна прохладного
и синь вагона спального
светит ландыш ламповый.
Скоро ль снова тронется?
Не пора ль укачивать?
Нет, велит бессонница
руку облокачивать.
То ее под голову,
то под бок устраивает.
А ход состава скорого
гул колес утраивает…

Бронза с красным деревом

Век — в вагоне бронзовый.
А поезд мчится к северу,
к рощицам березовым.
Занят он погонею,
и Макару слышится,
как шасси вагонное
говорит и дышит все:
«Собраны мы в Сормове,
буфера с рессорами,
сталь у нас надежная,
железнодорожная…
Из ремонта осенью
оси мы с колесами…
А мы — осям защитники,
прочные подшипники,
нам везти поручено
сталевара лучшего…»

Отошла бессонница,

лоб к подушке клонится.
Семафор сторонится,
и строй колес бесчисленных
друг за дружкой гонится,
но догнать немыслимо.
Тянут вдаль излучины
рельсы неразлучные,
ими песни лучшие
с музыкой разучены.
Повторяют шатуны
их слова:
                  «Мы катаны,
катаны, прокатаны
мастерами знатными,
станами прокатными,
накрепко подтянуты
и к Москве протянуты…
Мчатся перелесками
прямо к Павелецкому!
Мрак усыпан блестками,
и сон увидеть есть кому…»

* * *