Том 3. Поэмы 1905-1922

Вчера я молвил: «Гулля, гулля!»
И войны прилетели и клевали
Из рук моих зерно.
И надо мной склонился дёдер,
Обвитый перьями гробов,
И с мышеловкою у бедер,
И мышью судеб меж зубов.
Крива извилистая трость
И злы синеющие зины.
Но белая, как лебедь, кость,
Глазами зетит из корзины.
Я молвил: «Горе! Мышелов!

Зачем судьбу устами держишь?»
Но он ответил: «Судьболов
Я и волей чисел – ломодержец».
И мавы в битвенных одеждах,
Чьи кости мяса лишены,
И с пляской конницы на веждах,
Проходят с именем жены.
Крутясь волшебною жемжуркой,
Они кричали: «Веле! Веле!»
И к солнцу прилепив окурок,
К закату призраком летели.
А я червонною сорочкой
Гордился, стиснув удила,–

Война в сорочке родила.
Мой мертвый взор чернеет точкой.

<17>

Узнать голубую вражду
И синий знакомый дымок,
Я сколько столетий прожду?
Теперь же я запер себя на замок.
О боги! Вы оставили меня
И уж не трепещете крылами за плечами,
И не заглядываете через плечо в мой почерк.
В грязи утопая, мы тянем сетьми
Слепое человечество.

Мы были, мы были детьми,
Теперь мы – крылатое жречество.
Уж сиротеют серебряные почки
В руке растерянной девицы,
Ей некого, ей незачем хлестать!
Пером войны поставленные точки
И кладбища большие, как столица,
Иных людей иная стать.
Где в простыню из мертвых юношей
Обулась общая земля,
В ракушке сердца жемчуг выношу,
Вас злобным свистом жалейки зля.
Ворота старые за цепью,

И нищий, и кривая палка,
И государства плеч (отрепье)
Блестят, о умная гадалка!

<18>

Воин! Ты вырвал у небес кий
И бросил шар земли.
И новый Ян Собеский
Выбросил: «Пли!»
Тому, кто
Уравнение Минковского
На шлеме сером начертал,
И песнезовом Маяковского
На небе черном проблистал.

<19>