Желал я душу освежить,Бывалой жизнию пожитьВ забвенье сладком близ друзейМинувшей юности моей.———Я ехал в дальние края;Не шумных . . . . . жаждал я,Искал не злата, не честейВ пыли средь копий и мечей.
Чистый лоснится пол; стеклянные чаши блистают;Все уж увенчаны гости; иной обоняет, зажмурясь,Ладана сладостный дым; другой открывает амфору,Запах веселый вина разливая далече; сосудыСветлой студеной воды, золотистые хлебы, янтарныйМед и сыр молодой: всё готово; весь убран цветамиЖертвенник. Хоры поют. Но в начале трапезы, о други,Должно творить возлиянья, вещать благовещие речи,Должно бессмертных молить, да сподобят нас чистой душоюПравду блюсти: ведь оно ж и легче. Теперь мы приступим:Каждый в меру свою напивайся. Беда не великаВ ночь, возвращаясь домой, на раба опираться; но славаГостю, который за чашей беседует мудро и тихо!
(Из Ксенофана Колофонского)
2
Славная флейта, Феон, здесь лежит. Предводителя хоров Старец, ослепший от лет, некогда Ски́рпал родилИ, вдохновенный, нарек младенца Феоном. За чашей Сладостно Вакха и муз славил приятный Феон.Славил и Ва́тала он, молодого красавца: прохожий! Мимо гробницы спеша, вымолви: здравствуй, Феон!
Бог веселый виноградаПозволяет нам три чашиВыпивать в пиру вечернем.Первую во имя граций,Обнаженных и стыдливых,Посвящается втораяКраснощекому здоровью,Третья дружбе многолетной.Мудрый после третьей чашиВсе венки с главы слагаетИ творит уж излияньяБлагодатному Морфею.