Том 3. Стихотворения 1918-1924

Ты спишь «в железной колыбели»,
И бабка над тобой, Судьба,
Поет, но песнь ее — пальба,
И светит в детской — блеск шрапнелей.

Сейчас скончался старший брат.

Вот он лежит в одежде ратной…
Должник несчастный, неоплатный,
Он, кажется, был смерти рад.

Чу! соскочив поспешно с «бенца»,

Вошел отец, двадцатый век,
Сел, подписал огромный чек
И бросил на постель младенца.

Печально улыбнулась мать

Эпоха: ей знакомы эти
Подарки в люльке… Те же дети
Должны без гроша умирать!

И, на портреты предков глядя,

Она вперила взор в один:
Седой, поникший господин:
Век девятнадцатый, твой дядя!

Меж тем твой дед — бессмертный Рок

Угрюмо дремлет в старом кресле.
Былые дни пред ним воскресли:
Грозит Аттила, жив Восток…

Он спит… Внезапно, как химера,

Неведомая гостья в дом
Влетает… Шелестя крылом,
Вещает радостно: «Я — Эра».

А за дверями, как и встарь,

Меж слуг выходит перебранка.
История, как гувернантка,
Зовет ребенка за букварь;

Ему винтовку тащит Время,

Седой лакей; его жена,
Статистика, возмущена,
Кричит, что то младенцу — бремя.

Шум, крик. Но дряхлая Судьба,

Клонясь упрямо к колыбели,
При ночниках — огнях шрапнелей,
Поет, и песнь ее — пальба!

31 декабря 1914 — 1 января 1915

Витраж — триптих

Средняя часть

Рыцарь по отмели едет один.

Левая створка

Дева томится в молельне вечерней.

Правая створка

Ждет, притаясь за скалой, сарацин.

Рама

Алые розы в сплетении терний.

Рыцарь

Рыцарь по отмели едет один;
Взор, из-под шлема, уныло-спокоен;
Блещет в щите, посредине, рубин;
Конь златосбруйный, и мощен и строен.

Взор, из-под шлема, уныло-спокоен,

Смотрит в широкую синюю даль.
Что тебя мучит, задумчивый воин:
Слава и смерть иль любовь и печаль?

Блещет в щите, посредине, рубин, —

Золото справа и золото слева…
То талисман или память годин?
Нет, твой подарок, далекая дева!

Рыцарь по отмели едет один;

Конь златосбруйный, и мощен и строен,
Мерно ступает, взбивая песок…
Конь королевский! владеть им достоин
Только такой благородный ездок!

Что ж тебя мучит, задумчивый воин?..

Дева

Дева томится в молельне вечерней.
Образ мадонны и кроток и тих.
Грезы, что миг, все темней и неверней…
Где он, где твой нареченный жених!

Образ мадонны и кроток и тих,

Молча приемлет земные молитвы…
Где-то в горах и равнинах чужих
Длятся и длятся жестокие битвы!

Грезы, что миг, все темней и неверней…

Страшно, как в зеркало, глянуть в мечты:
Стрелы над шлемами свищут размерной,
Громче мечи дребезжат о щиты…

Дева томится в молельне вечерней:

Где он, где твой нареченный жених!
Может быть, сброшен коварным ударом,
Стынет, простертый на камнях нагих,
Ночью, под лунным таинственным паром,

Где-то в горах иль в равнинах чужих?

Сарацин