Том 3. Стихотворения 1918-1924

Уединенный остров, чуть заметный в море,
Я неуклонно выбрал, — золотой приют,
Чтоб утаить в пустыне и мечты и горе
И совершить свободно над собой свой суд.

Немного пальм качалось над песком прибрежий:

Кустарник рос по склонам, искривлен и сер;
Но веял ветер с юга, просоленный, свежий,
Вдали, в горах, прельщала тишина пещер.

Я с корабля на берег был доставлен в лодке;

Как с мертвецом, прощались моряки со мной,
Казались в миг разлуки голоса их кротки,
И каждый стал как будто для меня — иной.

Над палубой взметнулось колыханье дыма,

Над голубым простором прозвучал свисток…
И вот судно помчалось вдаль невозвратимо,
И на косе песчаной был я одинок!

О, как я страстно жаждал рокового мига,

Мечтал все путы жизни навсегда порвать…
Теперь природа вскрыта, как большая книга:
Леса на скалах, небо и морская гладь…

Но почему так страшен этот миг разлуки?

Иль я глубоко знаю, что напрасно жду?
Изменятся лишь краски, ароматы, звуки,
Но и в пустыне буду, как в толпе, — в аду!

16 марта 1918

Восход луны [31]

(Ритмы 4-стопного хорея)

Белых звезд прозрачное дыханье;
Сине-бархатного неба тишь;
Ожиданье и обереганье
Лунного очарованья, лишь
Первое струящего мерцанье
Там, где блещет серебром камыш.

Эта ночь — взлелеянное чудо:

Ночь из тех узорчатых часов,
Зыблемых над спящими, откуда
Рассыпается причуда снов,
Падающих в душу, как на блюдо
Золотое — груда жемчугов.

Этот отблеск — рост непобедимой

Мелопеи, ропоты разлук;
Этот свет — предел невыразимой
Тишины, стук перлов, мимо рук
Разлетающихся — мимо, мимо,
Луциолами горящих вкруг.

Дышат звезды белые — прерывно;

Синий бархат неба — побледнел;
Рог в оркестре прогудел призывно;
Передлунный облак — дивно-бел…
В белизне алея переливно,
Шествует Лунина в наш предел.

1917

Алтарь страсти

(7-стопные хореи и др. ритмы)

1

Любовь и страсть — несовместимы.
Кто любит, тот любовью пьян.
Он не действительность, а мнимый
Мир видит сквозь цветной туман.
Он близости, а не сближений
С любимой ищет; в жданный миг
Не размеряет он движений
По указанью мудрых книг;
И все равно ему, чем страсти
Последний трепет побежден:
У темных чувств он сам во власти,
Но ими не владеет он.
То нежность, то восторг, то ревность
Его смущают и томят,
И сладострастья, во вседневность
Превращены, теряют яд.

2