Том 3. Странники. Рассказы. Очерки (1942-1944)

«Куда же мне это одному? — думает растроганный Кирюшин. — Ну, да поделюсь кой с кем». И первая мысль — о матери. А где она? Старуха мать эвакуировалась к своей племяннице в Воронеж, он получил от нее только одно письмо, а ведь прошло целых семь месяцев. То ли письма пропадают, то ли она переехала из Воронежа куда-либо в другое место. Впрочем, мама должна жить там в сравнительно приличных условиях.

А вот сестра… Его сестра, учительница, вместе с институтом, где она преподавала английский язык, эвакуировалась в Казань. При ней четырехлетняя дочка Танечка, а муж ушел в Красную Армию. Ей как раз посылка будет кстати. Может быть, удастся переслать с попутным летчиком; подобные случаи хоть редко, а бывают.

Он сел за письмо:

«Дорогая Анна! Знаешь, как у дедушки Крылова: „Вороне бог послал кусочек сыру“, ну вот так же и мне добрые люди прислали из Москвы, вспомнили. Так вот, кусочек от этого кусочка я посылаю тебе. Послал бы больше, да ведь ты знаешь, какой народ эти летчики: четверть кило — они и то морщатся, ведь им не один десяток таких поручений дают. Поэтому посылаю тебе полкило шпика и двадцать семь плиток шоколаду, тебе и Танечке. А я не живу, не существую, а прямо-таки парю над землей на крыльях. Бомбежки, блокада, обстрелы — черт с ними! Я изобрел одну штучку, которая будет весьма не по вкусу немцам и, помимо всего прочего, даст экономии за год до двух миллионов рубликов. Я представлен к следующей правительственной награде. Порадуйся со мной. Ну, а теперь слушай, как я живу, как идет жизнь в Ленинграде…»

Письмо было обстоятельное. Это письмо вместе с посылкой он отнес в штаб армии, сдал приятелю. Приятель, подполковник Цветков, сказал ему:

— Ладно. Исполню в точности. Вылет в Казань у нас будет дня через два.

Вскоре в скромную комнатку, что в доме на берегу озера Кабана в Казани, постучали. Было раннее утро, Танечка еще спала. Анна Павловна тоже только что проснулась. Она накинула халат, наскоро причесала волосы, крикнула к двери:

— Одну минутку! — Приподняла штору — с улицы хлынул солнечный весенний свет, нежно заголубело небо меж двумя высокими березами с молодой листвой — и, наконец, открыла дверь.

В комнату вошел молодой, в форме летчика, черный, как цыган, человек. Он поклонился и сказал:

— Простите, не ошибся ли? Не вы ли будете Анна Павловна Рябинина? Ах, вы? Ну, значит, правильно. Документ с вас я спрашивать стесняюсь… Нет, нет, не беспокойтесь… Будьте добры, посылочка вам из Ленинграда. — И молодой человек, порывшись в сумке, вытащил небольшой сверток, заделанный в бумазею; на ней надпись: «Анне Павловне Рябининой». Надпись печатными буквами, химическим карандашом. От кого же это?

— Скажите, от кого эта посылка? — спросила Анна Павловна.

— Хоть зарежьте, не могу вам ответить.

— Да кто же вам ее передал? Может быть, мой брат, инженер Кирюшин?

— А посылка вручена мне подполковником Цветковым в штабе армии.

— Но, может быть, письмо при ней было?..

— Возможно, что и было. А скорей всего, нет ли письма в середке? Вы вскройте, чтоб без всяких-яких, чтоб начистоту.

— Присаживайтесь. Я вас кофейком угощу.

— Благодарю покорно. С удовольствием бы, но в нижеследующих видах, как я тороплюсь, доведется отказаться… Мне еще в двенадцать мест наматывать, посылки разносить, до вечера хватит…

Никакого письма в посылке обнаружено не было.

— Нету здесь, — печальным голосом проговорила Анна Павловна и стала взором быстро пересчитывать плитки шоколада… Двадцать семь штук. А тут что? Шпик. Как жаль, что нет письма.

— Будьте столь добры, вот здесь распишитесь в получении. — И летчик подал ей свою записную книжку, где на аккуратно разграфленных страницах были перечислены фамилии с адресами.

По его уходе Анна Павловна долго ломала голову — от кого посылка? Скорей всего нужно было бы ожидать от брата Феди. Но Анна Павловна знала, что брат и сам в Ленинграде голодает, да тем более, что видно из его последнего письма, их завод должен был переводиться в Сибирь, кажется, в Курган. Впрочем, письмо было два месяца тому назад. А-а-а-а, вот от кого! Шоколад ей прислала знакомая киноартистка Истомина, она брала у Анны Павловны уроки английского языка, они с ней хорошо подружились. У этой Лидочки Истоминой цветов, духов, разных косметических притираний и шоколада в изобилии. Она.

Анна Павловна посылке была рада. Она в сладком нуждалась. Впрочем, знакомый летчик, майор Руднев, которому она преподает английский язык, подарил ее дочке Танечке полкило великолепного американского шоколада. И все-таки Анна Павловна была чрезвычайно обрадована посылкой. Спасибо Лидочке Истоминой! Да, добрые люди еще на свете не перевелись. Как приятно сознавать, что в людях не угас еще святой огонь взаимной помощи и заботы о других.

Анна Павловна и сама принадлежала к числу таких отзывчивых людей.

Самым близким, самым любимым существом была для нее старуха мать. Она заботилась о ней больше, чем о Танечке. Вот матери-то она и отправит шоколад. Она деятельно стала разыскивать попутчика в Богучар, где жила у своей племянницы Настасья Прохоровна Кирюшина.