Том 3. Странные люди

Если бы можно и нужно было поделить все собранное здесь тематически, то сборник более или менее четко разделился бы на две части:

1. Деревенские люди у себя дома, в деревне.

2. Деревенские люди, уехавшие из деревни (то ли на жительство в город, то ли в отпуск к родным, то ли в гости – в город же).

При таком построении сборника, мне кажется, он даст больше возможности для исследования всего огромного процесса миграции сельского населения, для всестороннего изучения современного крестьянства.

Я никак «не разлюбил» сельского человека, будь он у себя дома или уехал в город, но всей силой души охота предостеречь его и напутствовать, если он поехал или собрался ехать: не теряй свои нравственные ценности, где бы ты ни оказался, не принимай суетливость и ловкость некоторых городских жителей за культурность, за более умный способ жизни – он, может быть, и дает выгоды, но он бессовестный. Русский народ за свою историю отобрал, сохранил, возвел в степень уважения такие человеческие качества, которые не подлежат пересмотру: честность, трудолюбие, совестливость, доброту... Мы из всех исторических катастроф вынесли и сохранили в чистоте великий русский язык, он передан нам нашими дедами и отцами – стоит ли отдавать его за некий трескучий, так называемый «городской язык», коим владеют все те же ловкие люди, что и жить как будто умеют, и насквозь фальшивы. Уверуй, что все было не зря: наши песни, наши сказки, наши неимоверной тяжести победы, наши страдания – не отдавай всего этого за понюх табаку... Мы умели жить. Помни это. Будь человеком.

21 авг. 1974 г.

«ИЗБИРАЮ ЛИТЕРАТУРУ...»

Беседа с корреспондентом болгарской газеты «Народная культура»

Первый вопрос, с которым я обратился к Василию Шукшину, касался его отношения к творчеству М.Шолохова, личных впечатлений Василия Макаровича о встрече с этим писателем в его доме. Вот что ответил мне Шукшин:

– Скажу откровенно: Шолохов для меня – открытие. До этого я имел о нем представление только по рассказам разных людей – в клубах, компаниях, ресторанах, редакциях. А это упростило его образ или, сказать точнее, создало нереальное представление о нем. Каким я его увидел при личной встрече? Очень глубоким, мудрым, простым. Для меня – Шолохов – олицетворение летописца... Мое знакомство с посредственными писателями весьма ощутимо способствовало упрощению представления о Шолохове. По образу и подобию этих писателей я создал суетный образ собственной жизни.