Том 3. Властелин колец. Возвращение короля

Маг рассмеялся.

— Ну-ну, — сказал он, — коли они пятерых испугались, можно на них наплевать. Мы видали врагов пострашнее. Ладно, пока мы здесь, они вас, надеюсь, в покое оставят.

— Эх, надолго ли? — вздохнул Маслютик. — Что скрывать? Задержись вы у нас подольше, только рады будем. Мы ведь к такому не привыкли, а Скитальцы все запропастились куда-то. Наверное, зря мы их не ценили до сих пор. Так ведь не понимали! Что с нас возьмешь? Разбойники эти еще не самое худшее. Прошлой вот зимой волки выли вокруг ограды. А в лесах всякие… — Маслютик пошевелил пальцами в воздухе. — В общем, жуткие твари, аж кровь стынет, как подумаешь. Очень беспокойно было, вы мне поверьте.

— Верим, верим, — кивнул Гэндальф. — Почти во всех землях беспокойно было в те дни, очень беспокойно. Но радуйся, Суслень! Тебя эти великие тревоги только краем задели, и я рад, что не глубже. Придут еще лучшие времена, да такие, что ты и представить себе не можешь. Скитальцы вернулись. Мы с ними ехали. А самое главное — теперь снова Король есть, Суслень! Он скоро и вашими бедами займется. Снова откроется Зеленопутье, его гонцы полетят на север, на дорогах людно станет, и тварей твоих злых из Пусто-земья прогонит. Да и Пустоземья-то самого не останется. В глуши люди поселятся, поля зазеленеют.

Маслютик покачал головой.

— Оно, конечно, десяток приличных зажиточных путников нам не повредит. А вот всякого сброда и головорезов не надо. И не хотим мы чужаков ни в Брыле, ни около. Только бы нас в покое оставили. Если сюда опять толпа привалит на жительство — чего хорошего? Разорят только все…

— Вас оставят в покое, Маслютик, — пообещал Гэндальф. — Между Изеном и Седонной места хватит. Селиться станут прежде всего на побережьях, а оттуда до Брыля не вдруг дойдешь. Многие ведь живут и к северу, миль за сто отсюда, у дальнего конца Зеленопутья: на Северных Увалах, возле озера Дрема, мешают они тебе?

— Да кто же в этих проклятых местах жить может? — не поверил Маслютик. — Да туда никто кроме разбойников не пойдет.

— Следопыты пойдут, — улыбнулся Гэндальф. — Это проклятое место зовется, между прочим, Форност Эрайн, Северин Королевский. И Король как-нибудь заглянет туда, вот уж тогда будут у тебя гости так гости!

— Звучит заманчиво, — почесал в затылке Маслютик. — Делу на пользу пойдет, само собой. Ну, все ж таки оставит ваш король Брыль-то в покое или нет?

— Оставит, — успокоил его Гэндальф. — Брыль он знает и любит.

— Это откуда же? — Маслютик был явно озадачен. — Он же сидит, поди, на большом троне в огромном замке за сотни миль отсюда… И вино пьет, небось, не из моих кружек. Что ему до «Пони» с нашим простецким пивом? Нет, пиво-то у меня неплохое, прямо скажем, хорошее пиво… с прошлой осени, — с запинкой добавил он, быстро взглянув на Гэндальфа. — Вот с тех самых пор, как заговорил ты мне его. Только и радости-то посреди печалей всяких.

— Точно! Он всегда здешнее пиво хвалил, — вспомнил Сэм.

— Кто хвалил? — не понял Маслютик.

— Да Колоброд, кто ж еще! Ну, вождь Следопытов. До тебя что, не дошло еще?

Когда, наконец, дошло, Маслютик так растерялся, что его стало жалко.

— Колоброд! — Он с трудом перевел дух. — Это он-то — с короной да с золотым кубком? Куда ж это мы катимся?

— К лучшим временам, любезный, к самым наилучшим, для Брыля по крайней мере, — заверил его Гэндальф.

— Ну ладно, будем надеяться, — решил согласиться Маслютик. — Может, и впрямь получше будет… Я вот такой приятной беседы уж и не упомню. Нынче хоть спать с легким сердцем лягу. Тут еще всякой всячины полно, но до завтра подождет вполне. Я — спать, да и вы, поди, тоже. Эй, Ноб! — позвал он, подходя к двери. — Ноб, увалень! Так! — хлопнул он вдруг себя по лбу. — Что-то мне все это напоминает!

— Надеюсь, не еще одно забытое письмо? — осведомился Мерри.

— Эх, эх, господин Брендискок, и не напоминайте мне об этом! Вот, мысль спугнули! О чем бишь я? Ноб, стойла, корм, — забормотал он. — А! Вот! У меня тут кое-что ваше есть. Помните, как коней ваших свели? А вы еще у Хвоща пони купили. Так вот, здесь он. Сам пришел. А где был — про то вам лучше знать. Драный явился, что твой пес старый, понурый, как вешалка, но живой. Ноб за ним ухаживал.

— Как? Мой Билл? — вскочил Сэм. — Эх, везет мне все-таки, что бы там старик мой ни говорил. Еще одно желание сбылось! Где он? — Сэм так и не пошел спать, пока не навестил Билла в конюшне.

Путники оставались в Брыле весь следующий день, и уже под вечер господин Маслютик не мог пожаловаться на безлюдье. Любопытство пересилило все страхи, трактир был полон. Хоббиты посидели с гостями и ответили на множество вопросов. В Брыле долгая память, и Фродо не раз спросили, написал ли он свою книгу.

— Нет еще, — говорил он, — вот, домой возвращаюсь, буду бумаги в порядок приводить.

Он обещал описать поразительные события в Брыле и тем хоть немного привлечь внимание к «далеким и наверняка неважным делам где-то на юге».

Кто-то из молодежи попросил спеть. На него зашикали. Здесь больше не хотели никаких происшествий.