Том 3 (XI-XII века, священная история)

Воеваша же иноплеменници ти на Римь и отъяша многу страну. Многу же печаль име о томъ царь, и помяну Плакиду, зане бе доблий храборъ. Воспомянув же, зело дивляшеся о изменении бывшимъ ему внезаапу. Избрав же воя, хотя воевати; и пекыйся о Плакиде, въпрашаше когожде его ради, живъ ли есть или умерлъ. И заповеда всемъ искати его, аще живъ есть. И посла по всему царству своему искать его, рекь: «Аще кто обрящеть и повесть и́ мне, сътворю ему честь велию и приложу къ уроку его». Два же етера въина, имаже есте имени си Антиох и Акакий, яже служашета всегда Плакиде, идоста взыскати его. Обшедша же всю землю, приидоста в весь, в нейже живяше Еустафий не ведущи. Видевша же и́, не мысляшета въпросити его. Еустафий же издалеча я́ позна. И въспомянув древнее свое житие, начать плакати и молитися, глаголя: «Господи Боже милостивый, избавляай от всякоа скръби уповающая на тя! Якоже есмь внезапу виделъ бывшаа съ мною древле, сподоби мя видети рабу твою, а жену мою! Нищии бо мои чаде виде, яко зверие суть снели злыхъ ради моихъ делъ! Даждь же, Господи Боже истинный Христе, да поне въ день въскресения узрю чаде свои!» Си же глаголющу ему, услыша глас с небесе, глаголющь ему: «Дерзай, Еустафие! В се бо время паки устроенъ будеши вь древню свою чьсть, и жену свою приимеши и сына своа. На въскресение же болша узриши, и наслаждение же вечных благъ получиши, и имя твое величано будеть в род и родомъ». Си слышав Еустафий и пристрашенъ бывъ, седе; видев же воина приближающася к нему, съшед с места, идеже седяше, и ста при пути противу има. Близъ же его бывшима има, не познаста его. Реста же к нему: «Радуйся, друже!» Онъ же к нима: «Миръ буди вама, брата!» Реста же к нему: «Рцы нама, аще знаеши зде етера странна именемъ Плакиду, с женою и с двема отрочатма? И аще покажеши и́ нама, дадиве ти злата много». Онъ же рече к нима: «То чьсо ради ищета его?» Она же реста: «Другь наю есть и имаве многа лета не видевша его, да того ради хощеве и́ видети». Рече же к нима: «Не знаю такого мужа зде. Но всяко препочийта поне мало в хижицы моей, и азъ бо странникъ есмь». Веде же ю́ в хижицю свою и иде купить вина, да я́ напоить зноа ради. Рече же къ господину дому того, в нем-же самъ живяше: «Знаема ми еста мужа сиа, да того ради приидоста ко мне. Даждь ми убо хлеба и вина, да предложю има, и въздам ти въ время дела моего». Он же дасть ему, елико хотяше. Пьющимь же имъ и ядущимъ, напаяя же я́ Еустафий, не можаше терпети, помышляа древнее истое житие; но слезы ся ему възвертеша. Излазя же вонъ, плакашеся и умываше си лице; и влазя пакы, служаше има. Она же зряща его, начаста помалу познавати его. Реста же к себе едина: «Кольми подобенъ есть мужь сей искомому нама». Рече же единъ къ другу своему: «Зело подобенъ к нему есть. Но азъ веде, яко мало есть знамение вреда на выи его, бывьшии ему на брани. Да видеве, аще имать знамение то, тъ тъй есть ищемый нама». Зревша же прилежно, видеста знамение то на выи его; и абие въскочиста, облобызаста и́, и со слезами въпрашаста и́, аще той есть бывый иногда стратилатъ Плакида. Онъ же прослезися, рече к нима, яко несмъ азъ. Показающема же има знамение на выи его и кланяющимася има, яко ты еси стратилатъ Плакида, въпросиста же и о жене его и о сыну ею, и ина многа въспоминашета. И тогда исповеда, яко азъ есмь. О жене же своей и о сынову рече к нима, яко умроша. Сим же беседующимся, вси людие тоя веси стекошася, яко на велико чюдо. Воина же утолша молву, начаста поведати людем деание и житие и храборьство и гордыню его. Слышавше же се людие, плакахуся, глаголюще: «О каковъ мужъ великъ наимникъ бысть!» Тогда показаста ему букви царя, а облъкша и́ в ризы, поимша и поидоша. Вся же весь провожаше и́; он же утешь, възврати я.

Идущим же им поведа има, како виде Христа, и яко нареченое ему есть имя въ крещении Еустафий; и вся приключьшаяся ему поведа има. Шедша же 15 днии, приидоша къ царю. Влезъша же, поведаста, како обретоста Плакиду. Изиде же царь въ сретение ему, и облобыза и́; и много прослежь, въпроси отъ него вины отшествиа его. Онъ же по ряду поведа къ царю и къ всемъ другомъ и о жене своей, яко в море оста, и о сынову своею, како зверемь стравлене быста. Бысть же радость велика о обретении его. Умоли же и́ царь, да ся препояшеть мечемь; и препоясася, якоже и пръвее стратилатъ сый.