Том 38. Полное собрание сочинений.

— Да, очень есть бдные. Вчера я былъ въ Крутомъ посл родовъ. Чтобы изслдовать, надо было положить такъ, чтобы вытянулась во весь ростъ. Не было такого мста.

— Неужели?

— Да, такая плохая изба.

Подъзжаемъ къ дому. У крыльца стоитъ великолпная пара коней цугомъ въ ковровых саняхъ. Кучеръ красавецъ въ тулуп и мохнатой шапк. Это сынъ пріхалъ изъ своего имнія.

За обдомъ изъ 5 блюдъ съ двумя сортами вина, двумя служащими лакеями и стоящими на стол цвтами, идутъ разговоры.

Сынъ, глядя на цвты, десятка два свжихъ розановъ, спрашиваетъ, откуда эти чудесные розаны. Жена разсказываетъ, что это уже во второй разъ присылаетъ намъ какая то дама изъ Петербурга, не открывающая своего имени.

— Такіе розаны по 1¹/₂ рубля за штуку, говоритъ сынъ. И онъ разсказываетъ, какъ на какомъ то концерт или представленіи закидали всю сцену такими цвтами.

Разговоръ переходитъ на Гофмана и его игру.

— Техника изумительная, но нтъ настроенія, говоритъ кто то.

— Послдній разъ я встртила въ его концерт — называютъ имя и фамилію. Онъ почти годъ никуда не вызжаетъ, а на Гофмана пріхалъ и остался вполн доволенъ. А онъ кажется знаетъ толкъ.

— А что, какъ его здоровье?

— Да все нехорошо. Докторъ посылаетъ его въ Алжиръ, но онъ не хочетъ. Говоритъ, что всё можетъ переносить, только не скуку.

— А для меня на[шъ] противный Петербургъ самое скучное мсто на свт. Особенно теперь съ Думой и все одними и тми же разговорами...

Обдъ кончается, подаютъ кофе. Я ухожу къ себ и мн на душ странно и мучительно стыдно.

[Первая редакция статьи «Подати».] № 6.

Подати.

Кром обычныхъ постителей и просителей нынче 20 Дек[абря]²⁴² еще особенные: это²⁴³ знакомый мн бездтный, доживающій въ большой бдности свой вкъ старикъ крестьянинъ <на маломъ надл> и оч[ень] бдная женщина изъ нашей деревни и то[же] изъ нашей деревни крестьянинъ, сколько я знаю достаточный. Вс трое по одному и тому же длу. Собираютъ подати, и у старика описали самоваръ, у бабы овцу и у достаточнаго крестьянина²⁴⁴ корову. Я забылъ да и не зналъ вс эти порядки и потому распрашиваю, что такое, какъ, отчего?

Первый жалуется зажиточный крестьянинъ, высокій, красивый, старющійся, сердитый человкъ. Разсказываетъ, какіе то продовольственные, какъ-то не слдуетъ брать теперь и съ нихъ, а пришолъ староста, описалъ телку и все. А не по закону. Я говорю, что справлюсь, узнаю, и обращаюсь къ старичку. Маленькій, худенькій, слабый, плохо одтый человчекъ²⁴⁵ разсказываетъ съ отчаяніемъ, какъ пришли, взяли самоваръ и всё. A гд же я возьму три²⁴⁶ семь гривенъ, какія то, кто ихъ знаетъ, казенныя чтоль. Гд жъ мы съ старухой возьмемъ? И такъ ели живы.²⁴⁷ Какія же это права. Помогите какъ?

Я общаюсь узнать, обращаюсь къ баб. — Худая, измученная, я ее знаю, знаю, что мужъ пьяница и 5 дтей.

— Пришли. Давай говоритъ деньги. Я говорю, хозяина нтъ, на работ. Давай говоритъ. Гд жъ я возьму. Одна овца и ту забрали. Плачетъ. Общаюсь разузнать помочь, чмъ могу, и иду на деревню къ старо[ст], чтобы узнать подробности. На улиц деревни останавливаютъ меня еще дв просительницы бабы. Мужья въ работ. Бабы одн дома, а по всмъ дворамъ идетъ строгая описка за недоимки. Одна проситъ купить у ней холстъ, отдаетъ за 2 рубля. А то описали куръ. Только развела. Тмъ и кормлюсь, что соберу яичекъ продамъ.²⁴⁸ Возьмите, холстъ хорошій. Я бы и за три не отдала, кабы не нужда. Отсылаю домой, когда вернусь, обсудимъ, а то можетъ и такъ уладится. Не доходя до старосты на перерзъ выходитъ еще бывшая школьница, быстроглазая, черноглазая, бывшая ученица моя, Ольгушка, теперь старушка. Та же²⁴⁹ бда, описали телку.

Староста сильный, умный,²⁵⁰ съ сдющей бородой²⁵¹ мужикъ подходитъ ко мн на улицу²⁵² и распрашиваю, какія подати собираются и почему такъ вдругъ строго, что отбираютъ самовары, овецъ, куръ. Староста²⁵³ разсказываетъ мн,²⁵⁴ что приказано строго на строго собрать къ новому году всю недоимку.

— Какже, спрашиваю, отбирать самовары, скотину?

— Велно,²⁵⁵ что же будешь длать? говоритъ староста, пожимая сильными плечами. Только есть и такіе, что могутъ отдать. Хоть бы Абакумовъ.²⁵⁶

Онъ называетъ мн того достаточнаго крестьянина, у котораго описали корову за какой то продовольственный капиталъ, который Аб[акумовъ] не считаетъ обязаннымъ платить.

— Ну этотъ положимъ, говорю, ну a бдныхъ то какъ же. Хоть бы у стариковъ, самоваръ взяли.

— Эти точно что бдные и взять не съ чего. Да вдь тамъ не разбираютъ.

— Ну, а Курносенкова? Я говорю про женщину, у которой взяли овцу. И эту староста²⁵⁷ жалетъ, но какъ будто оправдывается тмъ, что не можетъ не исполнять приказанія.

— Я спрашиваю, давно ли онъ старостой. И сколько получаетъ.

— Да что получаю? отвчаетъ онъ не на мой высказанный, а на не высказанный вопросъ, зачмъ онъ участвуетъ въ такомъ дл?

— И то хочу отказаться. 30 рублей наше жалованье, a грха не оберешься.

— И чтоже, и отберутъ и самовары, и овецъ, и куръ? спрашиваю я.

— А они какъ же. Обязаны отбирать. А волостное уже торги назначитъ. И продадутъ. Да натянутъ какъ нибудь....