Том 4

— Поздравляю, сеньора, — обратился к ней отец Фома. — Вам было нехорошо во время церемонии, но таинство…

— Перестань насмехаться, богохульник! — крикнула за него Эльза. — Да поразит Божья месть прежде всего тебя.

Сдернув кольцо с пальца, она бросила его так, что оно покатилось по дубовому столу. После этого, отвернувшись с жестом отчаяния, она бросилась к себе в комнату.

Красное лицо отца Фомы побледнело, и желтые зубы застучали.

— Проклятье девушки, да еще в час ее венчания, не пройдет даром! — пробормотал он, крестясь. — Несчастье неминуемо, а может быть, и смерть… да, смерть, клянусь святым Фомой. И это ты заставил меня сделать такое дело, ты, галерник, каторжник!

— Я предупреждал вас, отец, еще в Гааге, — отвечал Рамиро, — рано или поздно такие вещи, — он указал на бутыль с водкой, — действуют на нервы. Хлеб и вода в течение сорока дней — вот, что я вам советую, отец Фома…

Он не успел закончить своих слов, как дверь с шумом растворилась, и в комнату вбежали оба лодочника с выражением ужаса на лицах.

— Скорей, скорей! — кричали они.

— Что случилось? — завопил монах.

— Большой канал вышел из берегов. Слышите? Вода идет сюда, мельницу снесет.

Праведный Боже, это было верно! В открытую дверь доносился рев воды, тот самый шум, который Адриан слышал перед этим, и сквозь мрак виднелись пенистые гребни огромных водяных масс, стремившихся через все увеличивающуюся промоину в плотине канала на затопленную уже низменную равнину.

Отец Фома бросился к двери с отчаянным криком:

— Лодку! Лодку!

Рамиро стоял минуту, раздумывая, затем приказал:

— Приведите ювфроу. Не ты, Адриан, она скорее умрет, чем пойдет за тобой, а вы, Симон и Мег. Живее!

Симон и Мег ушли.

— Возьмите этого господина и посадите в лодку, — приказал Рамиро лодочникам, указывая на Адриана. — Держите его, если он вздумает бежать. Я сейчас приду с ювфроу. Ступайте, нельзя терять ни минуты.

Лодочники утащили Адриана, несмотря на его сопротивление.

Рамиро остался один. Времени, как он справедливо заметил, нельзя было терять, и снова он на несколько секунд глубоко задумался. Лицо его то краснело, то бледнело, наконец он принял решение: «Я неохотно делаю это, нарушая, таким образом, свой обет: но случая нельзя упустить. Она обвенчана, но впоследствии могла бы оказаться для нас большой помехой и довести нас даже до суда и галер, так как за ее богатством гонятся еще другие, — рассуждал он, весь дрожа, — заодно отделаемся от шпионов и от их свидетельств!…»

С созревшей решимостью Рамиро выскочил за дверь, запер ее снаружи железным засовом и со всех ног пустился бежать к лодке.

Верхняя дорожка уже на три фута была покрыта водой, так что он едва мог пробираться по ней. Вот, наконец, и лодка. Он вскочил в нее, и в эту минуту лодку понесла вперед на своем гребне гигантская волна. Вся плотина подалась сразу, и, переполненная дождями, снегом и притоком со стороны стекающих вод, огромная масса воды опустошающим потоком хлынула в равнину.

— Где Эльза? — закричал Адриан.

— Не знаю, я не мог найти ее, — отвечал Рамиро, — Гребите изо всех сил, мы можем съездить за ней завтра… прихватим тогда и монаха.

Наконец холодное зимнее солнце поднялось над водяной пустыней, представлявшей теперь довольно спокойную на вид поверхность. Рамиро на вчерашней лодке направлялся сквозь утренний туман к тому месту, где должна была стоять Красная мельница.

Ее уже не было, а над водой возвышались только остатки красного кирпичного фундамента. Деревянная часть была снесена первой же налетевшей волной.

— Это что такое? — спросил один из гребцов, указывая на темный предмет, плывший среди обломков дерева и пучков камыша, прибитых водой к фундаменту.

Лодка направилась к этому предмету. Он оказался телом отца Фомы, вероятно, оступившегося, направляясь к лодке, и попавшего в глубокую воду.

— Гм! Проклятие девушки! — пробормотал Рамиро. — Заметьте, друзья, как иногда совпадение случайных обстоятельств может повести к суеверию. Постойте-ка! — Обхватив мертвеца одной рукой, он другой обшарил его карманы и с улыбкой удовольствия ощупал в одном из них кошелек с тем самым золотом, которое он отсчитал монаху накануне вечером.

— О Эльза, Эльза! — горевал Адриан.

— Успокойся, сын мой, — обратился к нему Рамиро, когда лодка повернула назад, предоставив отцу Фоме покачиваться на легкой ряби водной поверхности, — ты лишился жены, характер которой, впрочем, сулил тебе мало счастья в будущем, но зато у меня сохранился документ о вашем браке, составленный вполне по форме и подписанный свидетелями, и ты — наследник Эльзы.

Он не прибавил, что он, в свою очередь, считает себя наследником сына. Но Адриан подумал об этом и даже при всем своем волнении не мог не спросить себя, долго ли еще ему, ближайшему родственнику Рамиро, украшать собою этот мир?

— Вероятно, пока от меня еще можно ждать какой-нибудь прибыли, — решил он.

XXVII. Что Эльза увидала при лунном свете