Том 4

Прошло две ночи. Было около часа пополудни третьего дня, дня венчания Эльзы. Снег перестал, и его сменил постоянный частый дождь. На северном краю Харлемского озера, спрятанная в камышах, частично, скрываясь от непогоды, а частично — от испанцев, стояла большая лодка, в которой находились Фой и Мартин. Марты с ними не было, она отправилась в корчму, находившуюся на некотором удалении, чтобы попытаться собрать какие удастся сведения. Сотни крестьян в этих местах знали и любили ее, хотя многие и не признались бы в этом открыто, и от них-то Марта надеялась узнать что-либо о месте пребывания Эльзы, если только ее не увезли прямо во Фландрию или даже в Испанию.

Целых два дня она потратила на розыски, но пока без всякого успеха. Фой и Мартин сидели в лодке, мрачно переглядываясь, и на Фоя было прямо-таки жалко смотреть.

— О чем вы думаете, хеер Фой? — спросил Мартин.

— Думаю, что, если бы мы и нашли ее сейчас, было бы уже поздно. То, что они хотели сделать — убить ее или выдать замуж, — они уже исполнили.

— Успеем погоревать об этом, когда найдем ее, — проговорил Мартин, не зная, что сказать, кроме этого, и прибавил: — Слышите?… Кто-то идет.

Фой раздвинул камыши и выглянул.

— Верно, — сказал он, — идет Марта и с ней еще кто-то.

Мартин выпустил рукоятку меча «Молчание». В эти дни рука и оружие не должны были находиться далеко друг от друга. Через минуту Марта и ее спутник вошли в лодку.

— Кто это? — спросил Фой.

— Мой знакомый, Март Ян.

— Узнали что-нибудь?

— Да, Март Ян кое-что знает.

— Говори скорее! — с нетерпением обратился Фой к пришедшему.

— Мне не станут мстить? — спросил Март Ян, недурной малый, хотя и попавший в плохую компанию, и подозрительно взглянул на Фоя и Мартина.

— Ведь я же тебе обещала, — сказала Марта, — а разве случалось Кобыле нарушать слово?

Март Ян рассказал все, что ему было известно: как он находился в числе гребцов, отвозивших две ночи тому назад Эльзу или молодую особу, похожую на нее по описанию, на Красную мельницу, недалеко от Фельзена, и как ее охраняли мужчина и женщина, которые не могли быть ни кем иными, как Симоном и Мег. Он рассказал о ее мольбе во имя их жен и дочерей, обращенной к лодочникам, причем, слушая его, Фой плакал от страха и бешенства, и даже Марта заскрежетала зубами. Тогда Мартин столкнул лодку с мели и направил ее к глубокой воде.

— Это все? — спросил Фой.

— Все, менеер. Больше я ничего не знаю, но могу объяснить вам, где это место.

— Проводи нас! — заявил Фой.

Лодочник начал отнекиваться, ссылаясь на дурную погоду, на болезнь ожидающей его жены и тому подобное. Он даже пытался было выскочить из лодки, но Мартин поймал его и, бросив обратно в лодку, сказал:

— Ты мог один раз съездить на мельницу, отвозя девушку, про которую знал, что ее увезли насильно, можешь и вторично съездить, чтобы освободить ее. Сиди смирно и управляй рулем, а не то я брошу тебя на съедение рыбам.

После этого Март Ян выказал полную готовность направить лодку к Красной мельнице, до которой можно было, по его словам, добраться к сумеркам.

Все послеполуденное время они плыли то под парусом, то на веслах, пока в сумерки, еще прежде чем показалась мельница, не началось наводнение, такое наводнение, какого десять лет не было в этих местах, и волны не начали их бросать из стороны в сторону. Но Март Ян хорошо умел держать курс, он обладал инстинктом предков, которые добывали себе пропитание в бурных волнах, и поэтому лодка шла, не сбиваясь, к намеченной цели.

Один раз Фою показалось, что он слышит голос, взывающий о помощи, но призыв не повторился, и они двинулись дальше. Наконец небо прояснилось, и месяц осветил такую водную поверхность, какую только разве Ною пришлось видеть из ковчега, только по этой поверхности плавали вещи, которые вряд ли пришлось видеть Ною: стога сена, мертвый и тонущий скот, домашнюю утварь и даже гроб, вымытый из какого-нибудь кладбища, а вдалеке мелькали бесплодные вершины дюн.

— Мельница должна быть недалеко, — сказал Март Ян, — повернем.

Они повернули и стали грести усталыми руками, так как ветер вдруг стих.

* * *